В экипаже было темно, но Джек сидел достаточно близко, чтобы видеть, как у Евы расширись зрачки, и слышать, как у нее перехватило дыхание. Атмосфера между ними изменилась. Мгновение назад она была к нему добра. Теперь доброта сменилась голодом. Джек медленно обнял ее за шею. Ева посмотрела ему в глаза, и ее дыхание участилось. А потом он коснулся губами ее губ.
Когда-то Джек наблюдал, как на верфи строят суда: сварщики подносили к металлу горелку, и во все стороны летели искры. Вот и в нем сейчас, когда он впервые прикоснулся ко рту Евы и узнал его вкус, вспыхнули такие же искры – яркие и горячие. Она была одновременно и шелковой, и стальной, и такой восхитительной, что ему захотелось ее проглотить. Он провел языком по ее губам и почувствовал привкус шампанского. Она раскрыла губы, и он впился в ее рот. Там было влажно и горячо. Джек не думал, что Ева будет сопротивляться, ведь он видел в ее глазах желание. Более того, она целовала Далтона с такой же жадностью, какая жгла изнутри его самого. Ева схватила Джека за плечи и притянула к себе. Он зарычал и грубо усадил ее к себе на колени. Зубами он стянул с себя перчатки и прижал руку к ее груди. Ева ахнула, а Джек издал еще один рык.
Он притянул ее к себе для нового поцелуя. Чувствуя, как под его ладонью бьется ее сердце, Джек запустил пальцы в вырез платья. Как только они коснулись ее груди, все его тело заныло от желания, а когда нащупал твердый сосок, Ева застонала и прижалась к нему теснее.
У Джека пронеслась мысль, что никогда еще он не целовал и не ласкал такую прекрасную женщину, как мисс Уоррик, и никогда не испытывал такого острого, всепожирающего желания. Ева тоже стянула перчатки, и они упали на пол рядом с перчатками Джека. Ее рука нырнула под фрак и сжала плечо.
– Ева! – прохрипел Далтон, чувствуя, как ее ногти впиваются в его кожу через тонкий хлопок рубашки. – Господи Иисусе!
– Богохульник, – прошептала Ева и прикусила его губу.
Джек оторвался от ее рта и прикоснулся губами к щеке, потом припал к нежному изгибу шеи. От ее запаха у него кружилась голова и начинало ныть в паху. Ева, извиваясь, тихо ахала от удовольствия. Во время езды экипаж пошатывало и потряхивало, и этот ритм подстегивал их обоих. Ева покачивала бедрами, сидя у него на коленях, а Джек сжимал кончиками пальцев ее сосок и ловил ртом стоны наслаждения. Он знал, знал, что между ними будет вот так. Горячо и неистово. Не красиво, но честно и откровенно. Знал он и то, что если не окажется в ней прямо сейчас, то просто сойдет с ума.
Джек потянулся к ее юбке. В это время экипаж вздрогнул и остановился.
– Приехали! – крикнул кучер.
Ева ахнула и отпрянула от Джека, посмотрев на него из-под полуопущенных век, ее щеки залила краска. Она медленно слезла с его колен, пересела на сиденье напротив и попыталась поправить прическу и оправить юбки. Руки ее дрожали.
Джек тяжело дышал – так, словно выдержал на ринге двенадцать раундов. Он смотрел, как Ева пытается привести себя в порядок, и ему хотелось только одного: чтобы она вновь его оседлала. Впрочем, были и другие варианты. Например, Ева могла упереться руками в сиденье, а он бы встал сзади и задрал ее юбки. Или она могла сидеть, а он бы уткнулся лицом ей между ног. Они оба стали бы очень, очень растрепанными.
– Планы изменились! – крикнул Джек вознице. – Вези нас на Сидней-стрит.
– Слушаюсь, шеф.
Кэбмен прищелкнул языком, и экипаж пришел в движение.
– Кучер, минутку! – крикнула Ева. – Не надо пока никуда ехать.
– Ладно, мадам.
Судя по голосу, кучер был озадачен, но кэб остановился.
– Я не собираюсь укладывать тебя в постель в этом доме, – прорычал Джек. – Там, где нас может услышать каждый.
– Ты не уложишь меня в постель ни в каком доме, – сказала Ева.
Далтон уставился на нее, не веря своим ушам.
– Ну да, потому что это не ты терлась об меня своим задом, а какая-то другая леди.
Он нарочно ее провоцировал. Джеку важно увидеть ее реакцию и понять, что все происходившее подействовало на нее так же сильно, как и на него.
Ева резко выдохнула.
– Мы не можем. Мы не можем заходить дальше.
– Потому что ты – леди, а я – уличная шваль?
Она посмотрела на него удивленно.
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы я такое говорила? Я даже не думаю в таких выражениях ни о тебе, ни о себе.
– Я тебя хочу! – Голос Джека прозвучал так хрипло и низко, что он сам едва его узнал. Он взял Еву за руку и стал поглаживать ее запястье большим пальцем. Под его прикосновением пульс забился быстрее и сильнее. Ему хотелось притянуть ее к себе и продолжить с того места, на котором они остановились, когда его руки двинулись вверх по ее ногам, а в его ушах звучали ее прерывистые вздохи. – А ты хочешь меня. Все просто.