Может и правда не стоит? Юля тоже не хочет, чтобы я шел домой и это понятно, если диван будет действительно пуст, то призрак Лины еще более явно будет преследовать меня, и тогда я точно не смогу быть с Юлей, на все сто процентов. Но ведь вероятность этого настолько мала, что является просто смехотворной. Однако она не равна нулю, что и порождает Юлин страх, а меня толкает на сумасшедшее паломничество. Возможно, Юля и мой мозг правы, и стоит просто развернуться. Но я уже не могу, я и так довольно долго бегал. Ах, Юля. Сейчас Юля нуждается во мне куда больше, чем Лина, но почему-то мне не хватает сил оставить Лину в покое, и жить сегодняшним днем.
Юля… О чем же она хочет мне рассказать? Она знает чей это плач? Тогда это ее призраки, почему же они докучали и мне?
Тут дверь ресторана открылась, и из проема выглянула Юля, на ней просто не было лица.
– Хватит курить. Пойдем, поедим? – сказала она и улыбнулась, но улыбка эта была более всего похожа на оскал черепа.
– Иду, – сказал я и бросил окурок в урну. – Юль, если ты не хочешь мне ничего рассказывать, не надо. Я прекрасно дожил до этого дня и не зная того, о чем ты хочешь мне сейчас сказать. Так может и не стоит этого делать, я же не слепой, вижу насколько это трудно для тебя.
– Нет, – Юля застыла в дверях в нерешительности. – Ты мне поведал свою тайну, теперь пришел мой черед. Я не смогу дальше спокойно жить с тобой, зная, что утаила что-то от тебя. Особенно учитывая, что ты мне открылся, рассказал самое темное, что было в твоей душе, теперь просто подошла моя очередь.
– Хорошо, – это единственное, что я смог выдавить из себя.
Юля больше ничего не ответила, и мы молча отправились за стол. Так же молча мы позавтракали. Я хотел было отметить, что Юля нашла действительно очень красивый набор посуды, но в помещении стояла настолько плотная тишина, что я не решился первым нарушить ее, а просто сидел молча и ел.
После того, как мы поели, Юля какое-то время сидела молча и смотрела на меня. Так прошло наверно минут пять, я же не решался ответить ей взглядом, когда я пытался посмотреть ей в глаза, холод ее взора мгновенно заставлял меня перевести взгляд куда-то в сторону.
Тут она резко вышла из задумчивости и полезла во внутренний карман своей куртки. От такого резкого движения я даже дернулся от испуга, но Юля, кажется, не обратила на это абсолютно никакого внимания. Она, наконец, достала из кармана то, что искала. Это была какая-то бумажка, свернутая в несколько раз. Когда Юля развернула ее, я узнал в бумажке фотографию из хранилища, та самая фотография, на которой были запечатлены Юля, ее муж, ее дети и их собака. Какое-то время она смотрела на фотографию сама, с какой-то еле различимой, но в тоже время очень теплой улыбкой на лице, а потом передала ее мне.
– Дань, это моя семья, – сказала она, я не решился ничего сказать и просто молча кивнул, принимая фотографию из ее рук. – Здесь, я, мой муж Вадим, мои детки – старший Матвей, младшие девочки-близняшки – Яна и Настя. И наша собака – Том, – Юля на минуту замолчала, тяжело вздохнула, после чего продолжила.
Сказать по правде, Вадим не отец Матвею. С отцом Матвея мы разошлись еще до того, как он родился, стоило его отцу узнать, что он скоро будет папой, так того и след сразу простыл. Я была на четвертом месяце беременности, когда встретила Вадима. Он просто оказался рядом в нужный момент и подержал меня, что мне в тот момент требовалось больше всего. Я была ему очень благодарна и с радостью приняла его предложение выйти за него замуж, стоило ему только заговорить об этом. Так что, когда Матвей родился, мы уже состояли с Вадимом в браке.
Мы жили, мягко говоря, не очень шикарно, но счастливо, по крайней мере, мне так казалось в тот момент. Вадим никак не мог найти себе работу, то и дело перебиваясь случайными заработками, но денег хватало, мы не бедствовали. Вскоре мы завели себе собаку, Том сразу стал полноправным членом нашей семьи. Как говорят, с милым рай и в шалаше, так оно и было.
Но потом все изменилось, и изменилось все в тот момент, когда я забеременела близняшками. Вадим сразу изменился до неузнаваемости, стал груб, несколько раз намекал на аборт, но я считала, что большая семья это счастье, и скоро Вадим смирится с этим, и все будет хорошо.
Вадим под моим давлением устроился на постоянную работу в солидную фирму, там хорошо платили, и я теперь была уверенна в нашем материальном благополучии. Но вскоре он начал открыто ненавидеть меня, за то, что ему пришлось менять свой образ жизни. Не то чтобы он как-то унижал меня или бил, нет, упаси Бог.