— Какая восхитительная прагматичность, — улыбнулся Эван, блеснув ровными белыми зубами.
— Может быть, вы хотите… Может быть, нам стоило бы… — произнесла она, нерешительным жестом указывая на яркое ложе.
Она осознавала неуверенность, прозвучавшую сейчас в ее голосе. Легкий кураж уже пропал. Лотта чувствовала себя неловкой дебютанткой, которая не знала, что ей делать со своей девственностью. Совсем недавно затеять любовную игру казалось ей сущим пустяком. Она с горечью вспомнила о Джеймсе Делвине, своей последней любовной авантюре. С первого момента их знакомства все пошло как-то не так. Она поддалась обаянию Делвина, влюбившись в него, и это оказалось единственной и непоправимой глупостью, на которую она так опрометчиво пошла. Когда он оборвал эту связь, Лотта ощутила такую пустоту внутри, что стала искать утешения в объятиях других мужчин, не в силах унять свою боль. В свете Лотта ловила на себе постоянное пристальное внимание. Так, наверное, чувствует себя золотая рыбка в стеклянном аквариуме, где нет уголка, чтобы укрыться. Время шло, и теперь, возвращаясь воспоминаниями к тому времени, она понимала всю неосторожность и безнадежность этих попыток. То, что ей хотелось бы сохранить в тайне, стало достоянием толпы. И терпение Грегори наконец лопнуло.
Лотта слышала, что он собирается вступить в брак с одной из наиболее завидных невест сезона. Видимо, скандал, погубивший ее репутацию, никак не отразился на его положении. Что удивительного — имея деньги и связи, нетрудно выйти из любой ситуации незапятнанным. Его влияние было настолько велико, что, приди Лотте в голову мысль рассказать об истинных сексуальных наклонностях мужа, ее просто не стали бы слушать.
Она откинулась назад, чтобы взглянуть на Эвана Райдера. Несомненно, в нем присутствовала та мужская сила и внешняя привлекательность, к которой подмешана добрая толика чертовски опасного обаяния, всегда импонировавшего ей. Два года назад ей было бы достаточно одного взгляда, чтобы безоглядно отдаться страсти. Сейчас это заставляло ее нервничать. Все внутри трепетало. О боже, что же с ней произошло? Вероятнее всего, бракоразводный процесс не только разнес в клочья ее репутацию, но и все, что составляло ее прежнюю сущность. Она сильно переменилась. Растеряла где-то по пути последние иллюзии, а с ними и уверенность в своих силах, и самоуважение.
Лотта потянула за ленту, которая стягивала на талии ее кружевное одеяние, но Эван мягко положил свою теплую и твердую ладонь поверх ее трепещущих пальцев:
— Нет. Думаю, не стоит. Не здесь.
Лотта прикрыла глаза в знак согласия. Облегчение, смешанное с разочарованием, охватило ее. До чего же глупо раздражаться из-за того, что он отказался воспользоваться ею прямо здесь по первому ее зову, не дав проявить свой талант и проверить его. А может, он из тех, что и Грегори, а это всего лишь маскировка и любовница ему нужна, чтобы не отличаться от других мужчин. Грегори тоже нуждался в жене, которая сможет выполнять роль хозяйки дома и одновременно служить прикрытием для его истинных пристрастий. Нет, похоже, он не такой! Она же ясно почувствовала то горячее, острое желание, которое охватило Эвана, едва лишь он приник поцелуем к ее губам! Она совершенно точно знала, насколько сильно он хочет ее.
Он убрал пальцы с ее ладони. Придвинувшись плотнее, вдохнул запах ее волос, проведя губами по тонкой коже виска. Легкий озноб от этого прикосновения мгновенно обострил все ее чувства. Лотта вновь заглянула в его глаза и увидела в их глубине мерцающий тяжелый огонь желания.
— Здесь все просматривается и прослушивается, — тихо сказал он. — Нужно же убедиться в том, насколько добросовестно на этот раз вы выполняете свою работу.
Лотта невольно окинула взглядом обтянутые шелком панели, закрывающие стены ее будуара. Разумеется, за ними наблюдают через все эти глазки, щелки и замочные скважины, являющиеся неотъемлемой принадлежностью любого борделя и служащие удовлетворению низменного любопытства посетителей. Возможно, миссис Тронг уже продала Хагану возможность подсматривать за ними, пока он дожидается своей очереди. Она ощутила резкую и неожиданную боль от того, что никогда не задумывалась об этом прежде.
— Я не развлечение для толпы! — воскликнула она, дерзко вздернув подбородок.
Эван улыбнулся. Это резко обозначило лучи в уголках его глаз и складки на его худых щеках и подбородке, отчего выражение его лица стало только жестче, полностью стерев остатки добродушия.
— Если уж на то пошло, ко мне это тоже не относится, — сказал он и двинулся к выходу. — Переоденьтесь, мы уезжаем.