Но почему я чувствую именно это?
Позже, пока нас везет ее «кадиллак-эскалейд», Рэйчел дотягивается до моей руки и спрашивает:
— Чего ты так сильно боишься?
Я перевожу взгляд за окно и вижу пару синих глаз, которые глядят на меня.
— Я трахаюсь за деньги, ясно? — Она смотрит на меня с жестокой усмешкой на до боли прекрасном лице. — И, откровенно говоря, не похоже, что ты потянешь мой ценник.
— Получить то, что хочу.
Глава 15
Когда открывается дверь, я сижу у туалетного столика и готовлюсь к сегодняшней костюмированной вечеринке.
Пока я, подняв лицо, смотрю в отражении зеркала, как Лоренс идет через комнату — такой мужественный и вместе с тем безукоризненно элегантный, из прически не выбивается ни волосок — во мне нарастает необъяснимая грусть. Мой заботливый и нежный любовник, каким он был неделю назад, бесследно исчез. И его взгляд в зеркале доказывает мою правоту. Тот огонь, та страсть и игривость, которые были со мной несколько коротких замечательных дней, испарились, и от чувства утраты мне хочется заскулить. Его лицо опять стало бесстрастной и отстраненной маской. Но в глазах появилось новое — лед.
После своего возвращения несколько дней назад Лоренс не сказал мне практически ни единого слова. Он трахает меня, получает удовольствие от моего тела, но шутливые разговоры, интимность… ничего этого больше нет. Теперь все начинается и заканчивается в его спальне. Что-то изменилось, но что именно, я не могу объяснить.
Я покрепче сжимаю кисть для румян. Мне ненавистно то обстоятельство, что его отчужденность угнетает меня, что его холодность оказывает на меня влияние — что мне больно. Я знаю, я сама на все это подписалась. Я сама этого захотела. Но мне казалось, что перед тем, как Лоренс уехал из города, между нами произошло нечто особенное. Я думала… сама не знаю, о чем. Мне ясно одно: после его возвращения из поездки все стало иначе. Хмурясь, я смотрю на свое отражение и наконец признаюсь себе, что скучала — что мне не хватало его.
В повисшей тишине, долгой и неуютной, мы глядим друг на друга, и я не вижу в его глазах ни проблеска смеха или эмоции. Надеясь скрыть от него свои чувства, я отворачиваюсь к своему покрасневшему отражению в зеркале.
— Я почти все, — говорю, протягивая руку к помаде.
Нанося на губы тот же оттенок красного, что и мое алое платье от Валентино, я чувствую, как Лоренс становится за спиной, еще до того, как мне на плечи ложатся его холодные руки. Сложно поверить, что те же самые руки еще недавно ласкали меня так умело и страстно. От этой мысли меня охватывает печаль.
— Лоренс… Я…
Я схожу с ума, пытаясь понять, что изменилось. Неужели я все придумала? Ту мягкость в твоих глазах, ту твою нежность? Неужели мне показалось, что мы на миг перенеслись в начало чего-то, что я не могу ни понять, ни описать, но сердцем знаю, что это было прекрасно? Я хочу быть с ним честной, но мне мешает ледяное отчуждение в его взгляде. Я напоминаю себе, что наши отношения — исключительно деловые. Ни больше, ни меньше.
— Да? — Он медленно гладит мои ключицы. Ласка легкая, точно перышко, и вызывает во мне желание откинуться на него.
Мне не хватает смелости договорить.
— Ничего. Забыла, что хотела сказать.
Отпустив мою шею, Лоренс кладет передо мной черный футляр.
— Открой, — приказывает он голосом, от которого у меня слабеют колени.
Я беру футляр с туалетного столика и делаю, как было велено. И ахаю от неожиданности при виде знакомого ожерелья.
— Это оно? — Я поднимаю взгляд к его отражению в зеркале. — Не может быть. — Недоверчиво кручу головой. — Ты не мог.
— Естественно, мог, и это оно. — Он вынимает ожерелье из его шелкового белоснежного ложа. — Подними, пожалуйста, волосы.
Выполнив его указание, я смотрю, как Лоренс оборачивает мою шею нитью бриллиантов с рубинами. Поднимаю руку и кончиками пальцев веду по рядам камней, образующих розу. То самое ожерелье, которым я любовалась в музее в ночь нашей встречи. Он не шутил, когда сказал, что может себе позволить его.
— Почему? — спрашиваю я, встречаясь с ним взглядом.
Он безразлично пожимает плечами.
— Спасибо, Лоренс, но это уже чересчур. Даже для меня.
— Кто бы мог подумать. — Он смотрит на меня с таким холодным презрением, что я даже опешиваю. И опускаю голову, покраснев от стыда.
— Нет, не опускай голову. Посмотри на меня. Я хочу полюбоваться тем, за что заплатил.