— Даже если я солгу ему… — Мой голос обрывается, но я беру себя в руки. — Он не поверит мне. На этот раз он меня не отпустит.
— Тогда заставь его поверить, Блэр. Уверена, ты что-нибудь да придумаешь.
— Почему счастье всегда так мимолетно?
— Прости, ты что-то сказала?
— Ничего важного, — отвечаю я оцепенело. Внезапно мне становится холодно, и я обхватываю свои плечи покрепче. Потерпи, Блэр. Еще пару минут. — Я думаю, тебе лучше уйти.
Минуту она молчит.
— Так я могу рассчитывать на то, что ты оставишь моего брата в покое?
Я ничего ей не отвечаю. Слова остаются застрявшими в горле, в сердце, в глубине моего существа. Грудь взрывается болью.
— Послушай, Блэр. — На сей раз в голосе Джеки нет неприязни. Только смирение и обреченность. — Он мечтал об этом с самого детства. Не давай ему отказаться от этой мечты ради пары месяцев игры в домик с тобой. — Она кладет на журнальный столик какой-то конверт. — Вот приглашение на его выставку. Взгляни на его работы, и, возможно, тогда ты поймешь, как правильно поступить.
Я оглядываюсь и смотрю, как за ней закрывается дверь, а потом беру приглашение в руки.
Внезапно на меня снисходит одна идея, и во мне расцветает короткая, но головокружительная надежда. Быть может, все не обязано заканчиваться именно так. Быть может…
Не прекращая думать, я беру телефон и звоню Ронану. Он немедленно отвечает.
— Что такое, малыш? Ты закончила собираться?
— Еще нет. Ронан… Я тут подумала, может нам не уезжать прямо сейчас? Давай уедем через неделю? Останемся на твою выставку, а потом…
Он вздыхает.
— Малыш, я думал, мы все это уже обсудили.
— Но…
— Нет. Я не хочу больше ждать. Мне нужна ты. Только ты. Слушай, я уже подхожу к галерее Карла. Мне надо идти. Увидимся в отеле. Я люблю тебя.
Отключившись, я немо смотрю на дорогую бумагу изящно подписанного конверта. Пока в ушах стоят слова Джеки, я размышляю о Ронане и о нашем с ним будущем. Да, он сказал, что ему плевать на выставку и на близость к мечте, но останется ли его мнение прежним, когда ему придется начать все сначала? Смогу ли я смотреть ему в глаза и жить в мире с собой, зная, что его карьера остановилась из-за моего эгоизма?
Всю свою жизнь я думала исключительно о себе. О своих желаниях и потребностях. Я ни на миг не задумывалась о последствиях своих действий, в результате чего причинила боль стольким людям.
Но я больше не могу поступать так.
Особенно по отношению к Ронану.
Я слишком сильно люблю его, чтобы позволить ему пожертвовать своими мечтами ради меня.
Уже на пороге я в последний раз окидываю свою квартиру взглядом. Если я хочу пережить следующие часы, следующие дни, месяцы, годы — если я хочу выжить, — то все воспоминания, и грустные, и счастливые, должны быть оставлены позади. Я должна попытаться. Ради него.
Я прижимаю ладонь к груди, проверяя, бьется ли еще мое сердце. Исцелить его уже невозможно. Но оно бьется. Бьется ради него.
И так будет всегда.
Примерно через час я возвращаюсь в отель. На то, чтобы объяснить Карлу, почему я не стану участвовать в его выставке, ушло несколько больше времени, чем я ожидал. Карл не обрадовался. Однако смягчился, когда я разрешил ему оставить все мои снимки себе и назначить за них любую цену, какую ему только захочется. Когда я уходил, он назвал меня идиотом за то, что я бросаю все ради женщины. Я рассмеялся — но не над ним, а потому что, черт, жизнь была так прекрасна. Я посмотрел ему в глаза и сказал, что лучше быть идиотом, чем жить без нее, а после ушел.
Я мчусь к нашему номеру. Мое тело вибрирует от энергии — от любви к женщине, которая ждет меня за теми дверями. Каждый мой шаг отдается счастьем, желанием, острой потребностью поскорей воссоединиться с ней.
Выбежав из лифта, я нечаянно врезаюсь в пожилую даму, которая годится мне в бабушки. Извинившись, я импульсивно подхватываю ее и начинаю вальсировать по коридору, отчего она улыбается и розовеет. Я до безумия счастлив, и мне хочется, чтобы весь мир разделил со мной этот момент. Я медленно кружу ее, и мы оба смеемся. Она называет меня сумасшедшим мальчишкой. Я отвечаю, что я и впрямь сумасшедший — я схожу с ума из-за женщины.
— Боже мой, — охает она, обмахиваясь ладонью. — Как же давно я не танцевала с таким красивым незнакомцем, как вы.
— Мэм, мне было еще приятней, — говорю я, беззастенчиво улыбаясь, и отпускаю ее. — А теперь извините меня. — Я низко склоняюсь и целую ей руку. — Меня ждет моя женщина.