— Завещание вашего предка было составлено в начале девятнадцатого века. Тогда шла война. Он был патриотом.
— Ничего подобного. Он просто хотел найти управу на своего непутевого сына. Осядь и займись продолжением рода — или я оставлю тебя без гроша.
— Возможно. Но таково было условие наследования имения, и никто его так и не оспорил. У вас еще есть время, Мей. Вы можете выйти замуж.
— Это предложение руки и сердца?
— К сожалению, двоеженство у нас запрещено. — У Фредди Дженнингса есть чувство юмора. Кто бы мог подумать! — Вы ни с кем не встречаетесь? — спросил он с надеждой.
Она отрицательно покачала головой. Только один мужчина зажег когда-то пламя в ее крови, в ее теле…
— Я ухаживала за дедом и вела собственное дело. У меня не было времени принимать чьи-либо знаки внимания.
— И нет друга, который согласился бы пройти через эту процедуру?
— В данный момент на горизонте нет холостых мужчин, — ответила Мей. — Правда, существует Джед Аткинс. Он иногда помогает мне в саду. Ему за семьдесят, но он еще о-го-го. Так что мне пришлось бы за него побороться.
— Побороться?
— Мне говорили, что он очень нравится дамам в клубе Дарби и Джона.
— Мей… — робко произнес Фредди.
Она хохотала над этой поистине фантастической ситуацией. Можно ли ждать, что она воспримет ее всерьез?
— Мне кажется, будет лучше, если я отвезу вас домой.
— А у вас нет клиентов, которым нужно срочно жениться, чтобы получить вид на жительство? — спросила она, когда он провожал ее, явно опасаясь, что с ней случится истерика.
Но Фредди зря беспокоился. Она — Мери Льюис Колридж из Колридж-Хаус. Она всегда будет держаться безупречно, даже если ее сердце разорвется на части, и не собирается впадать в истерику только из-за того, что вскоре лишится имения.
— Если вы найдете нечто подходящее, — заметил он, открывая ей дверцу автомобиля, — пожалуйста, заставьте его заранее подписать брачный договор. Иначе может оказаться, что вам трудно будет отделаться от него.
— То есть тупик станет еще тупее, — сказала она и отступила на шаг. — Знаете, я, пожалуй, пройдусь пешком. Мне нужен свежий воздух.
Фредди хотел еще что-то сказать, но она уже пошла прочь. Ей требовалось остаться наедине с собой. Требовалось подумать.
Скоро она потеряет не только дом, но и привычный образ жизни. Как и Харриет Робинсон, которая больше тридцати лет была экономкой ее деда и фактически заменила ей мать.
Придется искать работу. Жилье. Или мужа.
Она купила местную газету — посмотреть, нет ли подходящих вакансий. Но для тридцатилетней женщины без диплома или хотя бы свидетельства об окончании курсов машинописи не было ничего. С другой стороны, колонка «Одинокие сердца» была переполнена. Так что с дорогим домом в качестве приданого мужа, возможно, будет легче найти, чем работу.
Хотя, если учесть, что до дня рождения осталось всего три недели, и это не так-то просто.
Адам Вейвелл перевел взгляд с малышки, спавшей в коляске, на письмо, которое держал в руке.
«Прости, прости, прости. Я знаю, что должна была сказать тебе про Ненси, но ты бы стал кричать на меня…»
Кричать на нее? Конечно, он накричал бы на нее, но что толку?
— Какие-то проблемы?
— Можно сказать и так. — Впервые с тех пор, как Джейк Эдвардс стал его личным секретарем, он пожалел, что не нанял столь же компетентную женщину. Сейчас она бы мурлыкала над младенцем. Она могла бы взять на себя роль няньки, а он спокойно продолжал бы руководить компанией. — У моей сестры не все ладно.
— Я не знал, что у вас есть сестра.
Еще бы! Он затратил немало усилий, чтобы дистанцироваться от своего семейства.
— Саффи. Она живет во Франции, — пояснил он.
Понадобился один телефонный звонок, чтобы узнать, что она сдала внаем квартиру, которую он снял для нее несколько месяцев назад. Вероятно, она жила на эти деньги, раз не просила их у него. До сих пор.
Вероятно, она находилась у отца ребенка.
Саффи звонила редко, неизвестно откуда, и все его попытки расспросить ее приводили к еще большему отчуждению. Это ее жизнь, и будьте добры не вмешиваться — пока все хорошо. Адам надеялся, что она выросла из своего дикарства и как-то устроилась. Но, решил он, перечитывая письмо, это был самообман.
«На сей раз я действительно попала в переделку, Адам…»
В переделку! Это для него не новость. «Переделки» были ее образом жизни.
«Родственники Мишеля пустили по моему следу ищеек и узнали, в каких историях я побывала девчонкой. Про наркотики, кражи в магазинах и все такое. И постарались настроить его против меня. Он получил постановление суда. Мне запретили вывозить Ненси из Франции. Он, кажется, решил отобрать ее у меня…»