Боже мой! Неужели он?.. Ой, нет… Да, он шагал в мою сторону.
Мои нервы мигом пришли в полную боевую готовность. Я огляделась — нет, рядом никого не было, — а когда снова посмотрела в его сторону, он стоял уже прямо передо мной. Господи, какой же он был обольстительный — я мысленно использовала слово, которого до сих пор вообще не существовало в моем словаре. Такой обольстительный, как будто это его работа.
Он посмотрел мне прямо в глаза, и я забыла всякую осторожность, потому что никто и никогда так на меня не смотрел. Разве что Патти или Джей, но они не притягивали мой взгляд так, как он. Каидан не отводил взгляда, и я, как оказалось, тоже не могла оторваться от его темно-голубых глаз.
— Ты кто? — Он сказал это резко, почти враждебно.
Я моргнула — так странно меня еще никто не приветствовал.
— Я… Анна?
— Анна, красивое имя. Рад познакомиться. — Я безуспешно пыталась сосредоточиться на содержании его слов, а не на голосе и роскошном акценте, — с ними любая грубость звучала дивной музыкой. Он нагнулся ближе ко мне. — И все же кто ты?
Что бы это могло значить? Он спрашивает про какой-то титул или социальный статус?
— Мы только что зашли сюда с Джеем, он мой приятель? — Какой ужас — у меня появилась вопросительная интонация, признак сильного волнения. Я махнула рукой в ту сторону, куда ушли ребята, но Каидан не сводил с меня глаз. Пришлось продолжать:
— Они недавно написали несколько песен, Джей и Грегори. Хотят, чтобы вы послушали. Ваша группа, то есть. Песни очень… хорошие?
Его глаза обежали все мое тело, задержались на несчастной тощей груди — я скрестила руки, — а потом добрались и до дурацкой родинки над губой. Тут мне в нос ударил сногсшибательный аромат — апельсин, лайм и еще что-то вроде теплой лесной земли. Запах был приятным и очень мужским.
— Угу. — Его лицо приблизилось к моему, а глубокий низкий голос не стал тише. Он снова смотрел мне прямо в глаза.
— Красавица, где же твой ангел?
Мой кто? Может быть, ангел — это на британском сленге парень? Я не знала, что ответить, чтобы это не прозвучало жалким лепетом, а он выжидающе поднял брови.
— Если вы о Джее, то вон он там, разговаривает с человеком в костюме. Но он мне не парень, не ангел, или как это еще называется.
Я вспыхнула и плотнее прижала руки к груди. Ни от кого еще мне не приходилось слышать такой акцент, и я застыдилась того, как он на меня действует. Ведь барабанщик явно вел себя по-хамски, а мне все равно хотелось, чтобы он дальше со мной говорил. Зачем?
Он немного расслабился и отступил на шаг с несколько смущенным видом. Почему у него нет цветной ауры? Вроде не пьяный и не под наркотиком. А красная штучка у него на груди — что это? Усилием воли я заставила себя не глазеть на нее.
В конце концов он взглянул в сторону Джея, который оживленно беседовал с каким-то мужчиной, по виду менеджером, и самодовольно ухмыльнулся.
— А, так это он не твой парень? — Я отвернулась и промолчала.
— Ты уверена, что он в тебя не влюблен? — спросил Каидан. Я снова посмотрела на него — ухмылка сделалась прямо-таки гадкой, — и твердо ответила:
— Да. Совершенно уверена.
— А откуда ты знаешь?
Не могла же я объяснять ему, что только раз в жизни видела в ауре Джея мимолетное влечение ко мне. Я тогда снимала свитер, и майка задралась лишком высоко. Но даже это продолжалось всего несколько секунд, потом мы оба застеснялись.
— Просто знаю, и не будем об этом, ладно?
Он поднял руки вверх и рассмеялся — сдаюсь!
— Простите меня, пожалуйста, Анна, мне страшно жаль. Я совершенно позабыл о вежливости, потому что принял вас за… — Он осекся и протянул мне руку:
— Я Каидан Роув.
Я оторвала от груди тесно прижатую к ней собственную руку и взяла ладонь Каидана в свою. Все мое тело до последнего дюйма покрылось гусиной кожей, а лицо вспыхнуло. Как хорошо, подумалось мне, что освещение такое тусклое. У некоторых, когда они краснеют, только слегка розовеют щеки, а у меня все лицо до самых ушей делается пунцовым, и вдобавок шея идет пятнами. Очень некрасиво. От притока крови у меня закружилась голова — это тоже мое свойство. Пора было закончить рукопожатие, но Каидан продолжал держать мою руку в своей, и прикосновение его большой ладони и длинных пальцев было чудесно.
Он басисто хмыкнул и скользящим движением забрал свою руку. Дождавшись, пока мои руки опять скрестятся на груди, он поднял подбородок и понюхал воздух.