Мильн проторчал в коридоре минут десять, каждую секунду мечтая о шапке-невидимке, когда его чуть не вытряхнул из кожи грянувший прямо над головой пронзительный звонок. От этого звонка Джон почти оглох, а приютские совсем с ума посходили: стали с воплями выскакивать из дверей, толпами повалили вниз по лестнице и устроили давку у двери в конце коридора, откуда разило подгоревшей кашей и кислой капустой… За этой дверью явно была столовка, и Мильна затошнило, когда он представил, какую дрянь там дают на обед… Ну и пусть там дают хоть суп из тараканов, главное, что коридор наконец-то опустел!
Джон успел нырнуть в дверь, за которой, судя по вони, был туалет, а потом топтался в пустом коридоре еще целую вечность, пока наконец из директорского кабинета не вывалился господин Пак и не сообщил, что все в порядке, он обо всем договорился:
— Ты остаешься здесь, Джонни, господин Куси согласился взять тебя в свою группу!
О Иннэрмал, да что же это такое?!
— Мда-а! Только такого сокровища мне и не хватало, — смерив Мильна взглядом, брезгливо протянул приютский воспитатель. — Всю жизнь мечтал нянчиться с вундеркиндами!
«Я тоже всю жизнь только о тебе и мечтал! Ну откажись от меня, ну что тебе стоит!»
— Да ведь это всего на какую-нибудь пару месяцев, — шурша бумагами в открытом кейсе, рассеянно отозвался господин Пак. — И Джон такой же вундеркинд, как и ваши мальчишки… Никаких хлопот с ним не будет — правда, Джонни?
Мильн уже открыл было рот, чтобы возразить, что будут, конечно, будут! — но под пристальным взглядом приютского воспитателя прикусил язык. Он понял, что стоит пискнуть хоть словечко — и он сразу получит пулю в живот! Это тебе не госпожа Роза!
— Ладно, пошли, клоп! — буркнул господин Куси. — Ну и везет мне нынче, во непруха!
Не успел Мильн даже глазом моргнуть, как его мертвой хваткой ухватили за запястье, сдернули с места и стремительно поволокли по коридору. Джону пришлось рысцой припустить рядом с воспитателем, и только у самой лестницы он отважился обернуться: господин Пак по-прежнему стоял напротив директорского кабинета, прижимая к круглому пузу открытый кейс и удивленно глядя им вслед.
Было ясно, что госхольнский воспитатель не ожидал такого скорого прощания, но еще яснее было, что он вовсе не собирается бросаться в погоню за господином Куси и отбивать у него своего воспитанника, предатель! Господин Пак просто стоял и смотрел, как Мильна уволакивает сумасшедший бандит…
Таким Джон и запомнил человека, который много лет учил его, что хорошо, а что плохо, а потом преспокойно бросил в ужасном дурдоме, даже пальцем не шевельнув, чтобы его спасти!
А чего еще можно было ожидать от человека?!
Второй этаж мурленбургского приюта оказался в точности похож на первый, только тут бегали и орали не такие большие парни, как внизу, а ровесники Мильна или мальчишки чуть постарше. При виде воспитателя они малость притихли, а господин Куси распахнул ближайшую обшарпанную дверь и скомандовал:
— Заходи давай, клоп! Пару месяцев, ха! Знаю я эту пару месяцев, — с этими радушными словами человек, сказавший «сламона», втолкнул Джона в небольшую квадратную комнату, где ровными рядами стояли кровати, разделенные тумбочками (три кровати, три тумбочки слева от двери, столько же — справа), под потолком болталась голая лампочка без абажура, а у занавешенного тусклой занавеской окна скучали пустой стол и большой покосившийся шкаф…
Все это убожество Мильн разглядел за каких-нибудь две-три секунды, но вот в проходе между кроватями вскочили с пола пятеро мальчишек, и все остальное сразу перестало для него существовать.
— Что, уже пообедали, клопы? — буркнул господин Куси, наконец выпуская руку Мильна из стального капкана своей ручищи. — Знакомьтесь давайте с новичком! Это Джон Мильн из спецшколы, он поживет с вами, покуда там не отремонтируют для него хоромы… Объясните ему, что тут к чему — да уберите с пола весь этот бардак, не позорьтесь перед вундеркиндом, шкеты!