Саванна моргает, на ее глазах наворачиваются слезы, а затем они исчезают. Она усвоила по крайней мере один урок за время пребывания здесь. Это будет оставшаяся часть ее наказания за то, что она сделала с Бриджит. Таким образом, я могу присматривать за ней, пока происходит деликатная часть моих планов на вечер. На самом деле, Ксавье Моррис будет присматривать за ней. Она не сможет сбежать от него. На этот раз отказать ему не получится. Рея подносит ее ближе. Он поворачивается, чтобы увидеть ее в последний момент. Это не то, чего он хотел. Он хотел Бриджит.
Но он возьмет Саванну.
Иуда-шлюха Олимпа застенчиво улыбается, машет пальцами Моррису, украдкой бросая на меня взгляд. За это она получит бонус. Я подтверждаю это легким кивком.
— Хочешь поехать куда-нибудь потише? — Саванна протягивает руку Ксавье, и он берет ее. Мужчина бросает еще один взгляд через плечо, когда они уходят, его телефон уже прижат к уху.
Я откидываюсь на спинку стула и смотрю на вечеринку. Рея чопорно сидит во втором, в том самом, где сидела Персефона в ту ночь, когда пришла ко мне в гости.
В тот вечер, когда я привел ее к себе в гости.
Неважно.
— Мы расчистили коридор, да?
—Конечно. И теперь по обеим сторонам и под окнами стоят люди.
— Саванна?
—Она не играла роли. Она попыталась дать Бриджит что-нибудь, чтобы расслабить ее, но это было все, что она сделала. Никаких контактов с похитителями.
Хорошо. Это означает, что моя постоянная слежка не потерпела неудачу. Никаких слухов не распространялось ни о чем, кроме аукциона. Аукцион должен был стать полупубличным мероприятием.
— Есть какие-нибудь признаки Лоуэлла? — Джон Лоуэлл, дядя и жених Бриджит, должен был присутствовать на мероприятии сегодня вечером. Купить ее у меня было самым очевидным шагом для него, и это был план А. Я сказал о ней достаточно, чтобы привести его в ярость, вытащить его из себя, навязать спор. Он не клюнул на наживку.
Рея окидывает взглядом комнату.
— Нет.
Так что он не клюнул на наживку, потому что его здесь нет.
Старый страх ползет вниз к основанию моего позвоночника и пускает корни. Здесь, в этом бальном зале, где все роскошно, чисто и дорого, этот страх легче всего вернуть. В каком-то смысле я до сих пор стою посреди комнаты, слушаю, как люди поют —С днем рождения., и чувствую, как из меня истекает кровью последняя часть моей человечности. Тот факт, что Джон Лоуэлл не присутствовал сегодня вечером, не является предзнаменованием. Это лишь один из многих поворотов этого вечера.
—Когда у нас будет подтверждение?
Рея смотрит на тонкие часы, которые она носит на запястье.
—Сорок пять минут.
Слышать, как она говорит, это все равно, что попасть под удар цунами, когда в пустыне ожидается сухой день. Я задыхаюсь от этого, мое тело реагирует. Сердце сжимается. Я смеюсь сквозь срывистый кашель. Рея искоса смотрит на меня.
—Люди смотрят на вас.
Я ухмыляюсь ей, глаза увлажняются от кашля.
—Ты никогда не дышишь неправильно?— Ты никогда не перестаете дышать? —Оставайся со мной.
Я хочу выбежать на улицу в условленный безопасный дом, где я смогу забрать Бриджит через несколько дней. Заявление о пропаже без вести в полицию подано не будет. Будет только повышенная бдительность, так как ее дядя все еще ждет, чтобы сделать свой ход. Все, что мне нужно, это знать, что она рядом, и тогда мы сможем жить дальше.
Слухи о ее похищении уже распространяются. Люди бросают на меня обеспокоенные взгляды, их брови нахмурены, уголки рта опущены вниз. Но они не спрашивают. В этом деле лучше не знать. Знание вещей может сделать вас аксессуаром. Я не известен тем, что превращаю людей в аксессуары. Я известен своей осмотрительностью. Их лица расслабляются, когда я перевожу разговор на новых девушек, на недвижимость, выставленную на продажу неподалеку, на музыку. Я танцую с одной женщиной, которая здесь, потому что она любовница мэра. Он развлекается наверху, пока она разбирается с мужчинами внизу. Она смеется и смеется, рассказывая мне секреты, потому что не может ничего с собой поделать.
Каждая минута – это мелкий срез. К концу этого я буду кровавым месивом, и я планировал это.
Жена мэра не показывает никаких доказательств того, что Деметра добралась до нее, или что сегодня вечером ходили разговоры о беспорядках. Я держал это в себе. Это будет чертовски хорошо.
— Можно я вмешаюсь?
Это Рея, которая вмешивается в дела любовницы мэра некоторое время спустя, поэтому я целую ее костяшки пальцев и подмигиваю ей.
—Дело для обсуждения., — говорю я. Она краснеет и возвращается к своему столику, и Рея входит за ней. Я никогда не видел, чтобы она выглядела такой осторожной за все время, что она здесь. Я видел ее много в других образах. Но никогда так.
Это не неглубокий срез. Это смелый кусок, проскользнувший через ребра с такой силой, что мое сердце остановилось.
—Зевс, — говорит она. Я провожу ее по внешнему краю танцпола, лица людей сливаются друг с другом. Я научил ее танцевать вскоре после того, как она впервые приехала. Это сделало ее востребованным эскортом для мужчин, которые любят устраивать свидания по всему городу, а не только в публичном доме. Здесь есть элемент напряжения. Не ее обычные игры. Рея будет флиртовать со мной, когда ей это удобно, когда нужно будет устроить представление, но в ее глазах нет флирта.
— Есть ли какая-то промедление?
Пусть это будет просто отсрочка.
— Нет.
На следующем повороте я замечаю Джеймса у одного из выходов, обрамленного дверью. Его лицо лишено цвета. Смех вырывается из меня.
— Скажи мне, Рея.
—Снаружи были и другие.—Ее голос такой ровный, как будто она понимает, что это смертельный удар. Я до сих пор чувствую давление ковра в этой комнате на свои колени. Я до сих пор чувствую отсутствие сердцебиения Кэти под кончиками моих пальцев. —Они знали, что нужно следовать за фургоном. Мы потеряли двух наших людей. Последний находится в отделении неотложной помощи с четырьмя ножевыми ранениями. Мы были его первым звонком.
Мои руки крепче обхватывают ее спину, и теперь Рее приходится притворяться, что она ведет. Я потерял нить танца. Обо всем. Мое сердце находится вне моего тела. Сердце не может работать вне тела. Это факт жизни. Вполне уместно, что я должен умереть здесь, в этом месте. Я уже однажды умер. Конечно, это произойдет снова.
Я не смотрю на нее, когда мне удается снова заговорить.
—Она жива?
—Насколько нам известно.
Этого недостаточно, чтобы заставить меня сделать настоящий вдох в легкие.