— Что, черт возьми, случилось? — Я говорю так нормально. Так спокойно. Я направляю нас на другую сторону танцпола.
План. Выйти. Найти ее. Снести город, пока я не найду ее.
Рея оттягивает меня в сторону, обеими руками держась за переднюю часть моей куртки. Она делала это тысячу раз, по той или иной причине, и даже в этом ужасном тумане я впечатлен ею.
—Ты не можешь уйти. Я вижу, как ты пытаешься.
Только в этот момент я понимаю, что фасад соскользнул. Что мое лицо горячее, что все во мне напряжено. Это то, что я никогда не устраиваю в публичном доме. Грёбаный. Никогда. Но я не могу остановиться. Я также не могу дышать.
—Я владею городом. Я верю, что сделаю все, что захочу.
Она встряхивает куртку. Это знак того, что я не в себе. Обычно Рея не производит никакого эффекта, но ей удается сдвинуть меня на несколько дюймов.
—Если вы выйдете туда сейчас, все узнают. Это вызовет еще больше беспорядков в городе. Это подвергнет риску всех девушек. Всех нас. Ты не можешь преследовать ее.
Связи между людьми в этой комнате и людьми за ее пределами представляют собой огромную сверкающую паутину. Я в середине. Я всегда в середине. Что происходит, когда центр не выдерживает? Остальное рушится.
—Тогда. Что.
—Джеймс. В комнате. Ты не можешь сделать это сам.
—Черт возьми, я не могу.
—Ты не можешь,—настаивает она. —Послушай.
Я так и делаю. Я смотрю на всех людей, которых я собрал здесь сегодня вечером, которые пьют, танцуют, продают себя и покупаются. В тот момент, когда они узнают, что произошел сбой, что мои руки не на руле, это момент, когда это место погрузится в хаос.
Женщины будут предоставлены сами себе.
—Соберите всех, кто нам нужен,— Рея отпускает мою куртку и отворачивается. Я хватаю ее за запястье. Если кто-нибудь смотрит, они подумают, что мы снова собираемся танцевать. Я не могу дышать. — Ты...
—Я знаю,— говорит она. —Держи это в тайне.
—Поторопись,—говорю я ей. —Поторопись.
Глава 2
ЗЕВС
Конференц-зал находится рядом с главным бальным залом.
Он был специально разработан для этой цели.
В последний раз, когда я им пользовался, это было для планирования братского нападения на гору Аида, пока деловые операции продолжались за дверью. У Джеймса есть кто-то, кто стоит снаружи, но даже если клиент забредет внутрь, он не найдет ничего, что указывало бы на конфиденциальную информацию. Они найдут уменьшенную версию моей гостиной. Рея приносит напитки и периодически заменяет их, чтобы поддерживать иллюзию, что я провожу приватную вечеринку, а не умираю изнутри.
Джеймс первым делом кладет передо мной планшет, чтобы я мог в кристально четких деталях наблюдать, как лопается одна из шин на передней части фургона. Очевидно, что в изоляции это не было бы проблемой, но это было не в изоляции.
Люди, стреляющие из пистолетов, не выглядят обученными. Они выглядят счастливчиками. Я предполагаю, что если за этим стоит дядя Бриджит — а я уверен, что это так, — то он добрался до отбросов общества, у которых вряд ли есть документы или люди, которым они небезразличны. Это был быстрый куш за вечер. Наличные у них в карманах. Оружие у них в руках. Никакого долгосрочного соглашения.
Я наблюдаю, как убегает мой третий человек.
Я смотрю, как Бриджит вытаскивают из фургона и запихивают на заднее сиденье седана, который представляет собой саму картину неописуемого.
Я наблюдаю за концом моего мира.
—Номерной знак?
—Теперь у меня есть контакты по этому поводу,— говорит мне Джеймс. —Они за пределами города.
—В каком направлении едут?
—На север.
—Черт возьми.— Комната качается под моим стулом, но я скорее умру, чем покажу, что паника уже перешла все границы. Я загоняю ее обратно несколькими меткими ударами по голове. Это потерянный актив, не более. —Я хочу получить другие новости.
Со мной в комнате трое мужчин и две женщины. И Рея, моя тень, прижимающаяся к стене в своем вечернем платье и наблюдающая за всем. Все слышащая. На сгибе ее локтя покоится тонкий блокнот, и время от времени она что-то записывает.
Она единственный человек, который знает, что ведение записей - это первый навык, который покидает меня во время стресса.
—Остальной город,—говорю я, и кажется, что все они дышат одновременно, возвращаясь на свои места, лица освещены экранами. —Что мы знаем?
Если я ошибаюсь, если это не дядя, то это может быть кто-то другой. В городе полно людей, которых возмущает то, что я сделал, и то, что я продолжаю делать. Очень немногие из них настолько безрассудны, чтобы напасть на меня напрямую таким образом.
—По полицейским каналам ничего нет,—предлагает Джеймс. —Никакой связи с полицией.
—Для него это был бы невероятный скачок.— Я откидываюсь на спинку стула и пытаюсь выглядеть расслабленным. Кто знает, купятся ли они на это. —Мы приняли все обычные меры предосторожности.
Джеймс мрачно посмотрел на меня. Я предпринял больше обычных мер предосторожности. Я рассказала ему о полном плане только за полчаса до начала вечеринки. Не может быть, чтобы кто-то из моих людей слил это. Они не могли. Никто не знал.
—Нам нужно обсудить судью,—говорит Джеймс, складывая руки на планшете. —Я думаю, что есть аргумент в пользу.. косвенного ответа.
—Что бы это, черт возьми, значило?— Если судья забрал что-то, принадлежащее мне, тогда не существует такого понятия, как косвенный ответ. Я забираю это обратно, или я убиваю его, или и то, и другое. —Ты хочешь назначить встречу на утро понедельника и провести переговоры?
—Нет.— Он переворачивает планшет и показывает мне список гостей на вечер. Мой разум автоматически сортирует их, выделяя черным по белому связи между каждым именем.
Владение публичным домом - это в основном бухгалтерия. И большая часть этой бухгалтерии — о которой не подозревают почти все — включает в себя тщательное отслеживание политики в городе. Все они. Банды, которые воюют друг с другом. Бизнесмены в кровной мести. Секреты. Романы. Эти фрагменты информации проникают в здание, но большая их часть никогда не всплывает.
За исключением моих целей.
Я игнорировал Джона Лоуэлла раньше, когда получил полицейский отчет, потому что не думал, что нужно предпринимать какие-либо превентивные действия. Отказать ему во въезде означало бы объявить о присутствии здесь Бриджит.
Она попросила меня не впускать его.
Я рассеянно потираю грудину, пока смотрю на список. Кусочки не подходят друг к другу, не так, как обычно. И с каждой проходящей секундой она становится все дальше от меня.