Когда Джолиджо сказал, что призвание править – это танец с дьяволом, толукути он имел в виду, что призвание править – это танец с дьяволом. В течение одной недели Тувий переживет град, три новых аварии, четыре попытки похищения, четыре обстрела из проезжающей машины. Но каждый раз вице-президент, словно какой-то помазанный двоюродный брат Иисуса со стороны матери, а не самый опасный враг Центра Власти, выходил невредимым к изумлению всех джидадцев, к разочарованию тех, кто желал ему полной гибели, – а таких было много, ведь коня ни с какими оговорками нельзя было назвать всеобщим любимчиком, – и к замешательству комментаторов, пророчествовавших ему неизбежный конец, и к печали многих жертв самого коня, надеявшихся, что хотя бы карма осуществит то, в чем их подвело правосудие, и, наконец, к досаде сторонников доктора Доброй Матери.
Но коня не поздравляли и не хвалили за победы над смертью – все-таки даже палки и камни знали, что Тувий испокон веков был активным оружием в весьма неразборчивой руке власти, теперь взявшейся за него, и что слишком многим спастись не удалось. Все, на что хватало обычных джидадцев, раз не от них зависело, разгорится или погаснет это пламя, – просто устроиться поудобнее, и наблюдать, и верить, что выживание вице-президента – лишь дело случая, что его рассвет рано или поздно настанет, как настал для многих до него и настанет для многих после.
И в обычный понедельник, похожий на все понедельники, для Тувия Радости Шаши действительно настал рассвет, когда Отец Народа с неколебимой любовью и преданностью мужа столетия бесцеремонно отлучил вице-президента от Центра Власти, и, следовательно, от Джидадской партии, и, следовательно, от трона Освободителей. Да, предположительно, Тувий считался ближайшим наследником; да, он сражался в Освободительной войне и считал себя Истинным Патриотом до мозга костей; да, он без сомнений посвятил всю жизнь Джидаде и посвятил бы вновь и вновь; да, он прошел плечом к плечу с Отцом Народа весь долгий тернистый путь к свободе и славе; да, он пережил немало драматических стычек со смертью; да, на его стороне был самый могущественный колдун, – но и все это в итоге не защитило Тувия от сокрушительного события, для которого у него не хватало слов.
Действительно знающие говорят, что с тем же успехом Отец Народа мог поразить своего помощника копьем в самое сердце. Его младший соратник еще не ведал такой боли. Толукути впервые в жизни Тувию Радости Шаше было не просто плохо, а плохо-плохо. Он не знал, что делать. За что держаться, чего коснуться, что отпустить, – ибо он был ничто без Центра Власти и ничто вне его. Часы во сне и наяву переполнялись мыслями о пройденном пути и, конечно же, об отношениях с Отцом Народа – черт, да это почти что брак, ведь как еще назвать столь тесный союз? И что же с ними стало? Что такого под широким небом Джидады он натворил, чтобы заслужить эту участь? Разве был у Старого Коня в любое время правления солдат преданней? Спутник преданней, сторонник преданней, оружие преданней, что угодно преданней? Кто был с ним с самого начала? Кто решал с тех пор любые затруднения, не заботясь, малы ли они, как муравей, или больше горы Килиманджаро? Кто гасил пламя, угрожавшее Центру? И разжигал, когда требовалось разжигать? И как это возможно, что он – да, толукути любивший страну лучше самых лучших патриотов, лучше, чем Бог любит мир, потому что отдал не то что сына – если начистоту, что такое какой-то там сын в сравнении со своей жизнью? – да, он самоотверженно жертвовал своей одной-единственной жизнью в той ужасной долгой Освободительной войне, чтобы Джидада, в том числе и ослица-зудохвостка, была свободна, и, мало того что самоотверженно жертвовал своей одной-единственной жизнью в той ужасной долгой Освободительной войне, чтобы Джидада, в том числе и ослица-зудохвостка, была свободна, но и жертвовал бы снова, хоть каждый день, – что он оказался в столь печальном положении? Почему и когда так сталось, что с Освободителем и Защитником народа, законным будущим правителем его калибра можно обходиться с таким пренебрежением, таким неуважением, таким презрением, такой неблагодарностью? И все из-за козней коварной самки, притом зудохвостки? Почему никто не возмущается, почему животные не встают с ним, за него? Разве не видят, что происходит и произойдет? Куда пропали все уважаемые джидадцы? Благородные граждане, Настоящие, Истинные Патриоты страны, – когда творится такой произвол, такое безобразие? Неужели они не понимают, что, если не вмешаются сегодня, завтра придет их черед? Что никто не в безопасности, пока все не в безопасности?