Он же и порекомендовал мне нового управляющего. Мужичка, который встретил меня в день приезда, вместе с его семейством я выгнал в тот же день, разрешив забрать две повозки с имуществом, погрузку которого тщательно проконтролировал Иван.
Мы тогда оставили в замке пятерых солдат с сержантом (за отдельную плату), а сами после сиесты вернулись в Малагу. Прежде чем проставляться за водворение в кабаке, успел навестить и архитектора, и будущего управляющего.
Архитектора-венецианца рекомендовал дон Умберто. Сказал, что в Мадриде и Малаге тот построил несколько дворцов и только сейчас закончил реконструкцию одного из графских замков. Архитектор считался специалистом дорогим, но квалифицированным и модным. К счастью, он не был занят, и наше знакомство состоялось. Мы договорились, что завтра он возьмет мебельщика и отправится определяться с объемами работ. Кроме того, я высказал ему свои пожелания, которые заключались в следующем.
Первое – расчистить ров и заложить проемы каменного моста у центральных ворот, а также сложить плотину с подъемным шлюзом из каменного дуба у тыльной скалы и таким образом вместо вонючей ямы организовать красивое озеро.
Второе – всю столярку в замке заменить, а мебель сделать в венецианском стиле из африканского дерева: белого, красного и черного. Такую, какую я видел у графа.
Третье – все оконные проемы остеклить, а окна поставить открывающиеся.
Четвертое – построить ветряную мельницу для помола муки и давки оливкового жмыха.
Пятое – отремонтировать храм и организовать ремонт крестьянских домов и хозяйственных построек.
Шестое – все это должно быть выполнено за два месяца.
Никакого удивления мои пожелания не вызвали, разве что остекление. Сказал, что это будет стоить очень дорого.
Забегая вперед, признаюсь, что симпатичную конфетку получил. И красивое озеро, и отремонтированные замковые постройки, и красавец-донжон с интересным интерьером комнат и новыми полами, и шикарную мебель из красного, белого и черного дерева. И остекленные окна. А в отношении благ, созданных крестьянам, даже не говорю.
Но да, обошлось все недешево. Если все постройки, ремонт и мебель потянули на семь тысяч пятьсот, то остекление – на две четыреста. Однако нисколько не жалею. Знаю точно, что вложенные в крестьянские хозяйства затраты за два года вернутся с лихвой, при этом крестьяне будут вспоминать своего благодетеля всю оставшуюся жизнь. Что же касается всего феода, то, по словам архитектора, найти на него покупателя за четырнадцать-пятнадцать тысяч не составит труда. Говорит, на одни окна взглянуть – и любого потенциального покупателя они сразят наповал.
И управляющий у меня великолепный хозяин. То есть хозяйка.
Падре, услышав, что мужичок получил отставку, одобрительно кивнул и присоветовал пригласить на эту вакансию вдову Марию, муж которой работал замковым кузнецом, но сеньором был отправлен в армию, где и погиб. Она – сводная сестра бывшего феодала Николо, рожденная от простолюдинки, не раз спасала хозяйство, когда отец и сводный брат влезали в разные авантюры с векселями компаний-однодневок, лишь бы заработать быстрые деньги. Этим в конце концов и угробили феод. Когда отец умер, Николо расправился с семьей Марии, а ее изгнал из замка вместе с малолетним сыном.
Дом, где она квартировала, находился справа от порта, в квартале ткачей. Было уже около восьми вечера, к этому часу народ возвращался с работы, поэтому надеялся застать ее дома. У входа в маленькую комнатушку меня встретила худенькая, бледная женщина лет тридцати в когда-то синем, а ныне выцветшем коротком пиджаке с широкими лацканами, шалью на плечах и многоярусной зеленой юбке. А башмаки ее просили кушать. За столом сидел парень лет четырнадцати, что-то мастерил.
– Мадам Мария?
– Да, но… Вы назвали меня на французский манер. – Она посмотрела хмурым взглядом, затем тряхнула черной гривой волос, вздернула подбородок и сказала: – Вы ошиблись, сеньор, я – не из благородных.
– Прекрасно знаю, кто вы, мадам.
– Что вам угодно, сеньор? – Парень, услышав последние слова матери, вскочил, напрягся и угрюмо уставился на меня.
– Разрешите представиться: идальго Микаэль де Картенара де Сильва. – Вот сейчас вывел их из состояния угрюмости и привел в состояние удивления. – Да-да, отныне я владетель этого феода. Хочу предложить вам работу, да и вашему сыну у меня нашлось бы интересное дело, тоже чего-нибудь мастерил бы, не бесплатно.
Вот так и нанял ее с испытательным сроком три месяца и выдал подъемные сто пиастров. Сказал, что эти деньги не возвращаются, и она может распоряжаться ими как угодно. Еще выдал двадцать пиастров на двуколку с лошадкой, так как по хозяйству другой раз придется помотаться, а пешком она этих расстояний не осилит. Определил ей плату в одну двадцатую дохода от всего хозяйства. Глаза Марии радостно блеснули, видно, хорошо знала возможности феода.
Уже давно прошли три месяца испытательного срока, но об этом назначении пожалеть не довелось ни разу. Она прибыла в замок на управляемой сыном двуколке, прилично одетая, с нетерпением в глазах и явной жаждой деятельности. Как-то сразу все сельскохозяйственные и внутризамковые дела захватила в свои руки, советовалась только по серьезным хозяйственным вопросам, но в вопросы финансовые не лезла совершенно, понимая, что они находятся только в моей компетенции.
Самую большую комнату на первом этаже распорядился отдать ей. Там сделали специальный ремонт, такой же, как и в гостевых комнатах, и обставили хорошей мебелью.
Ее сын Андрес потянулся к Ивану и пропадал с ним в кузнице, кстати, в той самой, в которой когда-то работал родной отец. Я запретил использовать его в наших делах, даже в качестве мальчика на побегушках. Но выполнять какие-то незначительные кузнечные работы мы ему разрешили, Иван даже кое-чему учил.
В общем, не будет преувеличением, если скажу, что мадам Мария по большому счету была счастлива.
Гужевой транспорт в день делает около тридцати километров, поэтому от замка Гарсиа до моего феода нужно было добираться два дня. Позавчера, проснувшись после проставочного сабантуя в кабаке, где снова вусмерть напоил двух знакомых морских офицеров и Умберто, отрядил Ивана перевозить наше толедское железо, а сам занялся организацией отправки и сопровождения строителей. В письме к Изабель попросил направить в мое распоряжение (временно, но на мое содержание и довольствие) семерых бойцов, которые должны были сменить солдат графа. Написал, что срок их службы согласуем дополнительно при скорой встрече.
Архитектор Лучано привел с собой сорок шесть человек, которые, прибыв на место, приступили к работе незамедлительно, без каких-либо раскачек. Нет, это были не узбекские работяги на просторах бывшего Союза и не негры на строительных объектах Южной Африки, которым в процессе работы нужно раз десять то ли помолиться, то ли потанцевать. Эти же в первый день приступили к чистке рва и приведению в порядок хозяйственных построек. Отремонтировали и оборудовали казарму, изготовив по моему рисунку прочные двухъярусные нары, разместили их с нормальными боковыми и центральным проходом. Получилось восемьдесят мест.
Работа шла споро не только в замке. В храме и деревнях также работали три бригады. С поставками материалов проблем не возникало, из Малаги ежедневно поступало восемь повозок с камнем, шлифованным мрамором, кирпичом, брусом, доской и черепицей, а также известью и вулканическим пеплом, из которых мешали своеобразный цемент.
К моменту прибытия Ивана проемы моста были заложены камнем, что превратило мост в дамбу, а с тыльной стороны замка, у выхода рва к петле реки, полным ходом возводилась плотина. На донжоне полностью меняли кровлю и крышу, а на третьем этаже вовсю работали отделочники.
Стоя на стене, с нетерпением ожидал приближающийся обоз и наблюдал за копошениями крестьян. Три четверти полей были уже перепаханы и пересеяны, имелось основание считать, что к моменту начала затяжных дождей будут окончены не только все наружные строительные работы, но и полевые.