Машина, наконец, затормозила у подъезда. Почти все окна второго этажа были освещены. По ним Игорь сразу определил, кто из сотрудников на месте. В комнате Цветкова тоже горел свет.
Игорь со своими спутниками молча поднялся на второй этаж. Там он открыл одну из дверей и сказал сотруднику, указывая на Ваську:
- Этот гражданин посидит у тебя.
И Васька понял, что уйти ему отсюда без разрешения уже нельзя. "Все равно, - подумал он упрямо. - Ничего говорить не буду".
Вместе с Людой Игорь зашел к Цветкову.
На столе горела лампочка под глухим абажуром, и в углах комнаты сгустилась темнота. Цветков в очках читал какие-то бумаги. Очки смягчали его обычно суровое лицо и очень старили. В своем мешковатом костюме и немодном галстуке он походил сейчас на учителя.
- Разрешите? - спросил Игорь.
- Давайте, давайте.
Цветков снял очки, перевернул бумаги чистой стороной вверх и посмотрел на Люду. Под его взглядом та начала всхлипывать.
- Хватают... прямо на улице... - сквозь слезы сказала она. - Как будто я в чем виновата.
Цветков встал, подошел к ней и в упор спросил:
- У вас уже зажил палец?
И от этого совсем простого, казалось, вопроса Люда вдруг изменилась в лице, с силой закусила губу, потом, запинаясь, ответила:
- Н-не знаю...
И, упав на стул, зарыдала.
Игорь поморщился: опять эта девчонка выкидывает номера!
А Люда, захлебываясь в слезах, проговорила:
- Он... все равно... вам ничего... не скажет...
- Нам это теперь не обязательно, - покачал головой Цветков. - Нам важно, чтобы все сказали вы.
- Я... ничего не знаю, а вот Вася...
- Он пришел после того, как вы поцарапали палец, - спокойно возразил Цветков. - После того, понятно? Так что он нам рассказать ничего не может. И не путайте его в это дело. У него хватает своих.
- А я не путаю! Не путаю!.. - закричала Люда, подняв на Цветкова залитое слезами лицо. - Это он взял! Он! Спросите его сами, если не верите!
Цветков пристально посмотрел на нее и сказал:
- Он дурак. Ясно? Потому что любит такую, как вы. Но если я ему расскажу сначала про ваши шашни с Олегом, а потом...
- А-а!.. А-а!.. - в голос зарыдала Люда, закрыв лицо руками, потом откинулась на спинку стула и простонала: - Воды... Дайте мне воды...
Игорь поспешно подал ей стакан с водой и усмехнулся.
- Где портсигар? - хладнокровно спросил Цветков, закуривая. - Давайте уж, рассказывайте.
И Игорь подивился его выдержке. Ему казалось, что он-то уж привык к этим истерикам, но свежий человек их так спокойно выдержать не может. Игорь на минуту забыл, что Федор Кузьмич привык к подобным и даже куда более тяжелым сценам еще тогда, когда Игорь Откаленко ходил в школу.
- Так где же он? - совсем по-будничному, как о самом простом и очевидном, спросил Цветков.
- Я... я взяла... - захлебываясь в слезах, пробормотала Люда, потому что он... он сказал... что покончит с собой, если...
- Кто он?
- Он... он еще сказал... что я его любовь... и... и свет... я... его жизнь... его судьба... и я... я буду большой артисткой... большим... талантом... А я так хотела... всю жизнь мечтала... сниматься в кино...
- Все ясно, - сказал, наконец, Цветков и посмотрел на Игоря. - А, как полагаешь?
- Починский, - подтвердил Игорь.
- Ну, тогда давай по-быстрому.
Они еще не знали, какое разочарование ждет их через полчаса и какие новые тревоги.
ГЛАВА VI.
ВСЕ КАРТЫ СПУТАНЫ
Глядя на Люду Данилову, Цветков с удовлетворением и даже с затаенной гордостью думал о том, что дело с музейным портсигаром можно считать завершенным.
Да и второе дело - кража из ателье, - которое, по словам Свиридова, упустил Цветков, тоже вот-вот будет раскрыто до конца. Уже там, в Снежинске, задержан один из преступников - Кот. Найдены украденные вещи. Наконец-то взят с поличным опасный "дядя Осип". Он оказался портным. Этот "дядя" сначала перешивал краденые вещи, а потом уже сбывал их. Вот почему они не были обнаружены в Снежинске. Да, поездка Лосева не пропала зря. Правда, на свободе остался Косой. И он в Москве. Это опасно. Но Лосев сообщил, что Косой собирается связаться с Васькой. Значит, ниточка есть. Надо только поговорить с парнем. Конечно, лучше всего мог бы сделать это Лосев. Но придется уж ему, Цветкову. И именно сейчас, пока Откаленко не привез того артиста.
Цветков подумал о Починском и невольно бросил взгляд на притихшую Люду. Непонятно все-таки, зачем ему этот проклятый портсигар. Но зря устраивать такой спектакль он бы не стал. Самоубийством ей грозил, скажи пожалуйста! Сниматься в кино ей обещал! И эта дуреха всему верила, кукла безмозглая! Хотя нет, не безмозглая. И подлость в ней сидит. Как она Ваську подсовывала, чтобы со следа сбить? Штучка!
Он еще раз, уже с интересом, посмотрел на тихо всхлипывавшую Люду, и та, поймав его взгляд, жалобно спросила:
- Что со мной будет? Я же не сама...
- Суд решит, что будет, - жестко ответил Цветков. - Вот мать только вашу жалко.
- А меня не жалко? Чего ее-то жалеть? - вдруг вспыхнула Люда. - Да она... она, если хотите знать, мне всю жизнь испортила! Из-за нее все!..
Она вдруг сжала кулаки так, что побелели косточки суставов, слезы сами высохли на засверкавших глазах. Казалось, и не было минуту назад рыдающей, раздавленной и потерянной девчонки. Сейчас перед Цветковым сидел злой и жестокий зверек, готовый кусаться.
Он сурово сказал:
- Думайте, что говорите! Это кто кому испортил жизнь, если уж на то пошло?
- Вы просто ничего не знаете! - вся дрожа, воскликнула Люда. - Это темная, опустившаяся старуха! Всю жизнь не разгибает спины, а чего успела? Люди живут как люди! А мы? Каждую копейку считаем! На то не хватает, на это! Лишней вещи не купишь! Девчонки в туфельках ходят - загляденье! И чулки! И костюмчики шьют! А я? Хуже всех должна быть, да? Нет, видите ли, денег! Сама всю жизнь не одевалась, так и я должна? И житья мне не дает, что я техникум бросила. Учись, мол! А жить на ее копейки? Кушать я еще на них согласна, а одеваться? Или другой кто меня одевать будет?..
Она кричала все это в лицо Цветкову, забыв, кто перед ней сидит, кричала, потому что уже не могла сдержать кипевшей в ней злости.
Цветков молча слушал, наливаясь ответной яростью и в то же время ужасаясь той мутной и злой душе, которая открылась вдруг в этой зареванной и истеричной девчонке.