— Итак, докладываю, — бравируя, отрапортовал Харченко. — Небезызвестный всем нам господин Борисевич отныне не числится в списке живых.
Буераков и Анастасия переглянулись. Переглянулись не как понимающие друг друга единомышленники, а как люди, которые одновременно подумали одну и ту же мысль: а ты, мол, что тут делаешь и почему ты об этом тоже должен знать.
— Вместе с ним ушли в небытие, — продолжил Александр, — Маркел, Стас и еще трое охранников…
— Саша, мне кажется, ты несколько устал, — осторожно перебил его Буераков.
— Возможно, — сразу сник Харченко.
Он вдруг понял, насколько некрасива эта сцена. В самом деле, не виноват же Леонид Васильевич, что его приятелю нынче во сне покойная жена привиделась, которая благословила пытавшегося остановить мщение бывшего мужа на новые убийства.
Или все-таки не благословила? Может, это он уже остановиться не может? Может, его жажда крови так обуяла? Может быть, прав все-таки отец Сергей?
Харченко вышел на кухню. И тут же укорил себя: ведь это трусость. Оставив Буеракова с Анастасией вдвоем, он спровоцировал их на разговор. А между тем вести беседу должен бы он сам.
Но все получилось проще.
Сразу же за ним на кухне оказалась Стася. Надо же — такая молодая, а сколько врожденной женской мудрости! На ходу легко прижалась к Александру и тут же отпрянула. Потянулась к холодильнику:
— Я тут сама управлюсь. Не мужское это дело — стол накрывать.
Харченко хотел было возразить, но Стася взглянула на него понимающе:
— Иди-иди, вы должны поговорить, — и добавила непривычно мягко: — Что, Саша, тебе так плохо?
— С чего ты взяла?
— Да ладно тебе, не ерепенься. Я же вижу…
Не найдя что ответить, Александр направился в комнату. Девушка осталась хозяйничать.
Буераков глядел недружелюбно. Проследил, чтобы Харченко тщательно закрыл дверь, и лишь тогда буркнул хмуро:
— Ну и зачем тебе это нужно было?
— Не знаю. Ни для чего. Просто сорвался.
— Сорвался… Саша, ты ведь профи. Ты не можешь срываться.
— Я был профи, — Александр подчеркнул слово «был». — А теперь… — он махнул рукой.
Буераков заговорил не сразу. Пытался побороть в себе раздражение.
— Итак, коротко: что там произошло?
— Какая тебе разница? — пожал плечами Александр. — Я его убил из его собственного револьвера. Перед этим он застрелил своих подручных. В том числе и Маркела, которого я лично до того помиловал.
— Почему?
— Почему — что? Я помиловал или он убил?
— Почему он убил своих?
— Думаю, тут все вполне объяснимо. Эти ребята слишком много знали, как это ни банально звучит. Виктор был профессионалом. Если бы он убил меня, их смерть легко можно было бы свалить на меня. Тем более что стрелял он из моего ствола. Ну а на случай, если бы вдруг повезло мне, хотя он в это, конечно, не верил, нужно было позаботиться об интересах дела. А эти интересы требовали, чтобы саму вероятность утечки информации напрочь исключить.
Буераков мелко покивал, соглашаясь, а потом резко сменил тему:
— Что обо всем этом знает Анастасия?
Очень хотелось соврать. Но Александр этого делать не стал.
— Борисевич ее шантажировал. Потому она помогла мне с ним разделаться.
— А что она знает обо мне?
— О тебе речи не было. Она думает, что мы с тобой просто старые приятели. Когда-то служили вместе или там просто где-то пересекались.
— Приятели… На фиг ты мне нужен, такой приятель…
Александр реплику проигнорировал. Заговорил деловито о другом:
— Что ты мне скажешь про Соломона?
Буераков раздраженно хмыкнул:
— Ты решил продолжить?
— Немного не так, — поправил Харченко. — Я решил не останавливаться… Или тебе Соломон жизни не портит?
Осторожный стук в дверное стекло заставил их замолкнуть. Потом створка приоткрылась, в образовавшуюся щель всунулась плутоватая мордашка. Совсем как тогда, у Павлика…
— Можно к вам?
— Валяй, — буркнул хозяин.
Ему очень не нравилась складывающаяся обстановка. Много он сейчас отдал бы, чтобы гости ушли. Оба.
Анастасия обиделась. Демонстративно хлопнула дверью.
— Чего ты на людей бросаешься? — упрекнул Буераков. — Что-то не так получается?
Самому бы понять, что и как получается!.. Поэтому бросил резко:
— Так что ты имеешь против того, чтобы я теперь занялся Соломоном?