После паузы Буераков произнес:
— В принципе ничего. Но только… Как бы сказать помягче… Слишком много шума ты произвел за эту неделю. Ты становишься популярным…
— У вас что-то на меня появилось? — насторожился Александр.
— Пока нет. Вернее, пока нет ничего конкретного. Но если ты где-то еще пару раз подставишься, все очень четко уляжется в общую схему. И тогда…
— Тогда ты не станешь мне помогать, — криво ухмыльнувшись, закончил отставник.
— Тогда я не смогу тебе помочь, — поправил Леонид Васильевич. Добавил, тоже скривив губы: — Даже если захочу это сделать. — И резко сменил направленность разговора: — Тебя у Борисевича кто-нибудь видел? Имею в виду из тех, кто остался в списках живых…
Вот оно! Тут только Харченко вспомнил со всей очевидностью и цепкий взгляд повара, и соблазняющую улыбку подруги Борисевича.
— Да, — хмуро буркнул.
— Вот видишь! Чем дальше ты пойдешь, тем больше будешь подставляться. Причем не только нам. Скорее всего, у мафии тоже уже шорох прошел — дураком надо быть, чтобы не понять, что кто-то «мочит» их людей вполне избирательно. Соломону, думаю, не составит особого труда догадаться, что он вполне может входить в число потенциальных жертв. Неужели ты этого не понимаешь?
— Понимаю. Но и ты пойми: я не могу остановиться на полпути. Если Соломон останется в живых, половина жертв окажутся лишними.
— Ты считаешь? Но ведь до Соломона тоже по трупам придется добираться. Доходит до тебя это?
— Конечно.
— Ну что ж, — Буераков оперся руками на подлокотники, навис на столиком коршуном, приблизив свои глаза чуть не к лицу Харченко, — дело твое. Но только знай, Александр Михайлович, что отныне…
— Знаю. Понимаю. Отдаю отчет… Что еще?
Теперь Анастасия вошла без стука. Она внесла поднос, полный закусок. Александр подскочил, чтобы помочь.
— Не надо, я сама, — остановила его девушка. — Сходи на кухню, неси остальное.
…Они сидели за столиком втроем. Словно супружеская чета принимала старого приятеля. Мужчины пили коньяк, Анастасия, хлопнув рюмочку, теперь потягивала сухое вино. Ели колбасу, разные копчености.
И явно тяготились друг другом.
Первым не выдержал Буераков.
— Я ухожу, — объявил он.
— Ate logo! — излишне торопливо откликнулся Александр.
— Это по-каковски?
— По-португальски. До свидания, значит.
Буераков снизил голос, произнес доверительно:
— Саша, у тебя все эти словечки стали привычкой. Сам же понимаешь, на таких мелочах сгорают быстро и очень ярко.
Тут он был прав бесспорно.
— Ты меня проводишь?
— Только до лифта.
Они вышли в коридор. И тут произошло то, на что Харченко не смел и надеяться. Буераков достал из кармана листок бумаги и показал его Александру, не выпуская из пальцев.
Там значилось: Арон Семенович Соломонов, (Соломон), содиректор банка «Плутон», в настоящий момент находится в Тегеране, ведет переговоры с какой-то западной фирмой. Остановился в отеле где-то в районе аэропорта Душантеппе.
— Спасибо, — с чувством произнес Александр.
— Только ты лучше его здесь дожидайся. Не вздумай туда отправиться. А то ведь с тебя станется… Сам понимаешь, что, если попытаешься добираться в Тегеран, я тебе помочь ничем не смогу. Там, сам знаешь, как к терроризму относятся…
Буераков достал зажигалку, щелкнул контактом, поднес листочек к голубоватому язычку пламени. Шагнул через порог. Отпустил комочек пламени, и тот спланировал на бетон ступеней. Леонид Васильевич растер оставшийся пепел носком туфли и, сгорбившись, направился к лифту. Не подав на прощание руки Александру.
— Счастливо, Леня, — бросил ему в спину Харченко.
Тот не ответил и не обернулся. Нажал кнопку и замер, дожидаясь, пока раскроются створки.
6
Александр хотел было вернуться в квартиру, но распахнулась дверь у соседа. Вообще-то они с соседом никогда не были между собой в особой дружбе. Что-то не заладилось во взаимоотношениях с самого начала. С чего и когда пошла у них взаимная неприязнь, они при всем желании вспомнить не смогли бы. Просто, очевидно, антипатия какая-то изначальная была. Нередко же случается, что один человек другому нравится или вызывает неприятие с первого взгляда…
Тем не менее сосед есть сосед. Здоровались, конечно, но и только.
— Слышь, Михалыч, — окликнул Петрович. Они всегда друг друга именовали исключительно по отчеству. — Деньжат не подкинешь до получки?.. Мне так, чуток, на «пузырек» только.