Стася вскинула брови. Харченко по-прежнему безмятежно ухмылялся:
— А ты и не знала? Как же так? Это определенно доказано оперативниками из уголовного розыска.
Девушка сосредоточенно нахмурила лоб. Чем дальше, тем больше Александр убеждался, насколько оказался прав в своих предположениях. Вот только время полностью раскрывать карты еще не пришло.
— Что у тебя есть еще? — Он теперь улыбался уверенно не только внешне, но и внутренне.
— Ты убил Павлика.
— Голословное обвинение.
— Я тебя у него видела.
— Да? В таком случае объясни, что ты у него делала? Вы занимались любовью? Да, это не возбраняется. Но тогда ты точно так же оказываешься в числе подозреваемых. Более того, в рабочем плане Леонида Буеракова зафиксирована встреча со мной. От меня он звонил жене. Таким образом, у меня имеется хоть какое-то алиби. А у тебя? Ты можешь сказать, что я тебя выгнал из квартиры, где застал с Павликом? Да, ты такое можешь сказать. Но в милицию ты позвонила? Нет. Значит, ты, по меньшей мере, соучастница. Если не больше. Потому что у меня, повторюсь, хоть и хлипенькое, но алиби имеется… У тебя нет и такого. Что дальше?
Теперь уже Анастасия выглядела по-настоящему растерянной.
— Но ведь мы с тобой пришли домой вместе…
— Кто это может подтвердить? Нету свидетелей. Леонид Васильевич уже это не подтвердит. Борисевич факт твоего звонка — тоже…
— Но ведь Виктора тоже ты убил…
— Кто докажет? Ну кто? Ты? А откуда я узнал внутреннее расположение комнат на даче?
Кофе в чашке уже совсем остыл. Александр выпил его одним глотком. И закончил:
— Ну и напоследок: сегодняшнюю смерть Буеракова ты тоже на меня повесить не сможешь. Потому что у меня имеется также железнейшее алиби: меня видел дома сосед, с которым, любой подтвердит, у меня неважные отношения… Так-то вот, подруженька.
Александр несколько секунд помолчал. И заговорил уже иначе: жестко, зло, беспощадно.
— Так что не я у тебя отныне в руках. Это ты у меня в руках отныне… — и закончил, с удовольствием увидев, как изменилось ее лицо: — Дорогой мой… Анастас!
И едва ли не с садистским наслаждением увидел, как исказилось от ужаса ее лицо.
8
— Ты не человек, — прошептала она. — Ты — дьявол!
Харченко на столь лестную оценку отреагировал спокойно. Спросил лишь еще раз:
— Так чем же тебе Буераков помешал?
Она залпом, несколькими судорожными глотками допила коньяк, который оставался в ее стакане. Жадным взором обвела столик. Он был пуст. Даже простывший кофе в чашках уже закончился. Анастасия с шумом выдохнула воздух. Жалобно посмотрела на хозяина. В глазах стояли слезы.
— Я жду, — сурово и напряженно, но уже спокойнее проговорил тот.
Он понял эту женщину. И теперь, помимо понимания, ему необходима была правда.
По этим словам Анастасия поняла, что хозяин не предложит ей ничего — ни запить, ни закусить. А потому напряглась, пытаясь сосредоточиться. Александр почувствовал, что она на глазах пьянеет.
Не зря же считается, что женщина пьет страшнее мужчины. И спивается куда легче. Наверное, потому и пьет, как правило, меньше, что природа стремится этому процессу воспрепятствовать. Да вот только удается ей, природе, сделать это не всегда.
— Зачем? — Анастасия и сама осознавала, что хмелеет, но ее уже повело и она не в силах была остановиться. — А ты так и не понял?
— Догадываюсь. И все-таки хочу услышать рассказ обо всем происшедшем от тебя.
Вновь она постаралась уклониться от ответа.
— Ну, одно я тебе уже сказала…
— Понятно, хотела меня на понт взять. Но ведь это так, глупость. Зачем?
— Я боялась.
— Чего? За кого?
— За тебя. Что он тебя… В общем, заберет…
Не скрывая издевки, Харченко расхохотался:
— Какая забота! Арестуют любовника!.. Какие страсти!.. Какое великодушие и благородство!.. — Осек себя на полуслове: — Только сказочку о любви до гроба мне рассказывать не надо! Не поверю!
Тут уже вспылила Анастасия:
— Не надо?.. Не поверишь? Ты вот меня все время дурой называешь… А сам-то ты кто? Не дурак разве?
Ничего не оставалось делать, как признать:
— А что — дурак и есть дурак. Кто бы спорил… Сколько времени тебя, пигалицу, раскусить не мог. Но к чему ты об этом сейчас?
— Да очень просто! Еще немного, и ты бы в меня так влюбился, что выполнял все, что бы я тебе ни говорила… Так что это тебе не надо свистеть, что я неправа! Единственное, что я сделала неправильно, — попыталась ускорить события. С тобой осторожнее надо было! И никуда не делся бы — был бы моим со всеми своими потрохами!