Ясно же, что разговор не окончен, что ему позвонят еще раз. Скорее всего… Или не позвонят? Может же случиться так, что у них имеется несколько кандидатов на роль «охотника на Соломона». Тогда звонка не последует.
Логично. Вполне возможно. Ну а если все-таки звонок будет? Что ответить Анатолию Ивановичу?.. Браться за это дело или нет? Продолжить кровавый след мщения или прервать его? В конце концов, пусть страна решает свои проблемы сама. Потому что она, страна, если что, отвернется от него и никто — ни она сама, ни кто-то из составляющих ее сочленов — не содрогнется от совершаемой в отношении его несправедливости.
…Мягкая трель телефона прервала его размышления. Александр поднялся, прихватив с собой чашку с кофе, прошел в коридор, взглянул на определитель номера. Там высветился рабочий телефон покойного Буеракова. Не тот, который он заблокировал, а другой, по которому можно было говорить, не опасаясь подслушивания.
Черт! Взглянув на удостоверение Анатолия Ивановича, Харченко не удосужился запомнить его фамилию. Если теперь муровцы начнут трясти Александра в связи убийством Леонида Васильевича, заступник из столь солидной организации ему отнюдь не помешал бы…
Ну что ж, все равно бегать до бесконечности от милиции невозможно. Единственная теперь надежда на то, что удастся оттянуть время явки на Петровку до завтра, а там, глядишь, утром позвонит Анатолий Иванович… А если не позвонит? Если и в самом деле у них имеется еще один кандидат на эту роль, не столь щепетильный?.. Не идти же теперь в контору и спрашивать у прапорщика на проходной, как ему отыскать Анатолия Ивановича, который вчера предложил «замочить» Соломона… Ситуация…
Мысли пронеслись вихрем, когда Александр поднимал трубку.
И чуть было тут же не выронил ее. Хорошо, хоть чашку с кофе успел поставить на телефонную полочку… Потому что услышал в трубке знакомый голос:
— Здравствуй, Саша. Куда ты запропастился?
Ошеломленный Харченко молчал. Буераков, которого он мысленно давно уже похоронил, за смерть которого он уже отомстил, говорил спокойно и приветливо. Живой и здоровый… Что за мистические видения его преследуют! То Анна напоминала о себе морозким своим дыханием… А теперь что же, уж и телефон на тот свет провели, что ли?..
Мысль показалась настолько идиотской, что Харченко нервно хохотнул.
— Ты чего это развеселился? — Голос Буеракова посерьезнел. — С утра успел поддать, что ли?
— Леня, ты откуда звонишь?
Александра раздирал нервный смех.
— Как откуда? Я антиАОН не включал, определитель у тебя сработал — ты же сам видишь!
Значит, Лизанька, которая лично Буеракова не знала, по ошибке пырнула ножом совершенно постороннего человека!
— Леня, но мне ведь сказали, что ты умер! Понимаешь? Умер насильственной смертью…
Буераков на другом конце провода даже поперхнулся:
— Ты что, офонарел?.. Кто тебе мог такую ерунду сказать?
— Ну… Как тебе сказать… У нас с тобой только одна общая знакомая…
— Та-ак… — Голос в трубке примолк, прокручивая свежую информацию. Потом вновь прорезался: — Кое-что проясняется. Так ее подруга…
Буераков сделал выжидательную паузу.
— Да, — коротко признался Харченко.
Наверное, в этот момент Леонид Васильевич много чего мог бы сказать Александру. Но это был телефон. Пусть даже не прослушиваемый. А потому он сдержался.
— При встрече мы с тобой об этом поговорим подробнее, — буркнул он и круто сменил тему: — У тебя уже были… с предложением?
— Были.
— Я тебя рекомендовал. Ты как?
— Пока никак. Думаю.
— Твое право. Думай. До встречи!
— Секунду! — Александр остановил готового опустить трубку Буеракова. — Я рад, что слух не подтвердился, Леня.
Леонид Васильевич ничего не ответил. Мембрана донесла короткие гудки.
6
Утром Александр проснулся с мыслью о том, что именно сегодня прилетает Соломон. Именно сегодня он должен решить, как определить свою судьбу на ближайшее время.
Последние события перевернули его мысли. Больше стоять по утрам у Наташкиного окна он не станет. Жизнь, черт побери, продолжается! Хорошая ли, плохая, устраивает она Александра или нет, нравится ему или хотел бы ее направить по другому руслу — неважно. Это — жизнь. Которая всегда развивается не так, как хотелось бы каждому из конкретных людей. У жизни свои законы. И мы должны стараться приспособиться к ним, а не приспосабливать объективные законы жизни к своим потребностям.