Тьфу, черт, прямо мистика какая-то.
Короче говоря, вариантов не было. Пришлось идти домой, дав себе честнейшее и крепчайшее слово, что пить не будет. Ну, если только чуть-чуть…
Уже давно не глядел Александр на свою квартиру более или менее трезвыми глазами. Грязь, пыль, мусор, натоптано… При Аннушке здесь все блестело. Ну а тем шаболдам, которые время от времени появлялись в квартире, было не до наведения чистоты.
Пенсионер решительно взялся за веник и тряпку. И через какое-то время квартира приобрела более или менее приличный вид. Тогда Александр быстро перестирал всю груду носков, которая уже давно кисла в грязно-мыльной жиже в тазике. Переодевшись в старенькие спортивные штаны, щеткой и стиральным порошком отдраил в ванной обе пары брюк и джинсы… Сливая мутную воду, Александр вдруг сообразил, что, если придется сегодня куда-то идти, сделать это будет просто не в чем, — но было уже поздно.
Телефон все не звонил.
Тогда Александр из беспорядочно сваленного в ящики комода белья достал несколько измятых рубашек, поставил доску и старательно их отутюжил. Заодно прошелся утюгом по галстукам и носовым платкам…
А потом не выдержал. Прошел на кухню, решительно распахнул дверцу и выхватил из гнезда бутылку. «Не чурбан же я бесчувственный, нервам после нынешних треволнений необходима разрядка, — успокаивал себя. — Ну а какое лучшее лекарство от нервов, как не водка?»
Стоп! Харченко решительно отставил вожделенный «пузырь» в сторону. Прошел в комнату, к книжному шкафу, начал быстро перебирать знакомые корешки. Когда-то почти все их перечитал. А в последнее время, когда умную книгу в последний раз в руки брал?.. Где-то здесь… И достал спрятанную между коленкором обложек фотографию. Анна глядела надменно, свысока. Прекрасная и недоступная. Как всегда.
Александр примостил гнущуюся картонку на письменном столике, оперев ее на будильник. Притащил стакан водки, тот самый, что с утра остался, и накрыл кусочком батона — черного хлеба не было. И почувствовал облегчение — теперь он имел законное право выпить. Не казнить себя при этом за то, что нарушает данное самому себе слово.
— Прощай, Аннушка, — сказал он вслух фотографии. — Пухом тебе, как говорится…
Но выпить не успел. Резко и гулко в тишине грянул телефон. Александр поспешно схватил трубку, не взглянув даже на определитель номера.
— Саня, это я, — мембрана донесла знакомый голос Михаила. — Ты один? — и, не дожидаясь ответа, сказал: — Если ты не возражаешь, мы к тебе сейчас подрулим.
— Один. Конечно, не возражаю, — ответил Харченко. — Только кто это «мы»?
— Увидишь. Через десять минут будем…
Александр опустил трубку в гнездо. С кем это Васильковский собирается к нему нагрянуть?.. Михаил просто так, случайно, ничего никогда не делает.
Хорошо, хоть порядок дома более-менее приличный навел и напиться не успел…
— Не дают нам с тобой поговорить, Аннушка, — сказал он изображению.
И отнес бутылку в холодильник.
Звонок в дверь раздался даже раньше, чем через обещанные десять минут. Александр распахнул ее. И даже попятился назад при виде гостей. Потому что Михаил к нему заявился с… Буераковым.
— Закрой рот, — грубовато приказал Михаил. — Познакомьтесь еще раз: Александр Михайлович — Леонид Васильевич… А теперь приглашай.
В комнате он сразу обратил внимание на стоявшую на столе фотографию. Слегка вздрогнул — не привык еще к мысли. Пробормотал вполголоса:
— Эх, Анна, Анна…
Придвинул к дивану журнальный столик, выставил на него из висящей через плечо сумки бутылку водки, газетный сверток с по-мужски немудреной закуской.
— Давай стаканы!
Буераков все это время стоял молча. Он себя чувствовал явно не в своей тарелке.
Хозяин принес стаканы и воду в кувшине — запивать. Пригласил:
— Вы присаживайтесь, Леонид Васильевич…
Тот опустился в придвинутое к столику засаленное продавленное кресло. Откинулся на спинку, глядя куда-то поверх голов собеседников. По-прежнему молчал, полностью отдав инициативу Михаилу. Тот заговорил, продолжая раскладывать на столе принесенную снедь:
— Значит, так, Саня. Перво-наперво хочу предупредить тебя вот о чем. Этот наш визит сугубо частный, совершенно неофициальный. Я поручился Леониду Васильевичу, что о нем от тебя никто никогда не узнает. Потому что тема разговора очень уж щекотливая.
Он разлил понемногу водки в стаканы.
— Помянем покойницу… Даже язык не поворачивается так об Анне говорить… — Васильковский вновь оглянулся на фотографию. — Более красивой женщины, Леонид Васильевич, я в жизни не встречал. А уж умна была — слов нет… Помянем новопреставленную!