Супруга убитого накануне инженера оказалась слегка сгорбленной и довольно близорукой женщиной лет сорока пяти — худая, бледная как мел, без всякого намёка на привлекательность. Нина Елисеевна носила очки с толстенными стёклами и видимо поэтому, когда Зверев представился и показал женщине удостоверение, та, прежде чем пустить гостя в квартиру, долго изучала предъявленный документ. Облачённая в выцветший синенький халат и клетчатые матерчатые тапки, хозяйка квартиры пригласила Зверев в гостиную и указала на один из скрипучих стульев. Сама же хозяйка села в вытертое велюровое кресло, как-то ещё больше съёжилась и довольно холодно заметила:
— Ваши коллеги меня уже расспрашивали! Так что не понимаю, для чего понадобился повторный визит.
А норов у неё, похоже, такой же мерзкий, как и внешность, подумал Зверев, но при этом тут же выдавил из себя елейную улыбку.
— Не переживайте, дорогая Нина Елисеевна, я постараюсь сильно вас не утомлять.
— Дорогая??? — женщина фыркнула, Зверев тем временем продолжал:
— Мой коллега, как я понимаю, задавал вопросы про вашего мужа, меня же сейчас больше интересует ваш Булат.
— Вас интересует эта гадкая пси́на?
Зверев склонил голову на бок и сдвинул брови.
— Вы называете своего пса гадким? Но почему?
— Булат был сущим наказанием! Он грыз мебель, носился по комнате как угорелый, поэтому Фимочки приходилось постоянно выгуливать его по несколько часов в день. А ещё его шерсть… Знаете, как он линял! Это что-то уму непостижимое.
— То есть собаку свою вы не переносили, а ваш муж? Судя по тому, что он часами выгуливал пса, он его любил!
— Просо обожал! Души в нём не чаял!
— Странно, что ваш муж так привязался к обычной дворняге…
— Да вы с ума сошли? Булат был чистокровкой! Восточносибирская лайка! Фимочка так его любил, так им гордился!
Зверев подавил улыбку, значит всё-таки лайка. Нина Елисеевна продолжала:
— До войны, я как-то терпела Булата, а во время войны и после он стал для меня настоящей обузой.
— А почему терпела до войны?
— До войны Фимочка много времени проводил в лесу. Туда он брал с собой собаку, и та, набегавшись вдоволь, вела себя поспокойнее. Когда муж ушёл на войну, я осталась с этой ужасной псиной наедине…
— Вы не любили пса, но, тем не менее, не избавились от него! Почему?
— Избавиться? Ну что вы? Фимочка бы мне этого не простил!
— Насколько я знаю, детей у вас нет?
Женщина поморщилась.
— Насколько я знаю, у вас нет детей?
— Детей я тоже не люблю!
— А ваш муж? Он хотел детей?
— Это имеет отношение к делу?
— Возможно!
— Фимочка как-то одно время заикался о том, что можно было бы завести ребёнка, но я дала понять, что не хочу спешить.
— И тогда ваш муж завёл себе пса?
— Да, как я уже сказала, это случилось ещё до войны.
Зверев выждал паузу и наконец-то задал своё главный вопрос:
— Вы сказали, что до войны ваш муж много времени проводил в лесу. Ваш муж был охотником?
Нина Елисеевна снова фыркнула:
— Жить без охоты не мог!
Зверев тут же уточнил:
— Вы сказали, что он много охотился до войны! А после войны?
Женщина отвернулась, поправила свою безвкусную причёску и сняла очки.
— После войны Фима забросил своё хобби. Точнее не сразу. После войны он один раз куда-то ездил, брал с собой Булата, потом вернулся и спустя какое-то время продал своё ружьё. То время было нелёгким, как вы, наверное, помните! Всем были нужны деньги, вещи, еда…
— Вы сказали, что после войны муж ездил на охоту лишь раз, а в каком году это было?
— Осенью сорок пятого! А уже по зиме он продал ружьё! Я помню, что он ещё сильно возмущался, что пришлось так дёшево его отдать? На барахолке, сами ведь знаете, много денег не выручишь даже за хорошую вещь.
— Значит ружьё вашего мужа было дорогое?