Бурная, полная опасностей и приключений жизнь девушки приучила ее не доверять никому и всегда готовиться к худшему. А в чудесные совпадения она попросту не верила!
— Мое имя — Калидор, — представился мужчина. Он повернулся к ней, и в отблесках костра Соня заметила, что он очень хорош собой. Длинные черные волосы перехвачены на затылке, на манер наемников. Лицо смуглое, обветренное, взгляд карих глаз — немигающе-жесткий. Ее удивило, как чисто он выбрит, — такое нечасто встретишь в горах!
И одежда… Наметанный взор воительницы задержался на украшенной медными бляхами куртке-веллане, из тех, что носят в Заморе взамен легких доспехов, и на высоких походных сапогах. За голенищем в таких нередко прячут нож…
— Я — Рыжая Соня, — коротко представилась она в ответ.
— Рад познакомиться с тобой. Ты согласишься разделить со мной трапезу? — Не дожидаясь ответа, Калидор принялся нарезать мясо, затем достал из походного мешка несколько лепешек. Девушка с удовольствием принялась за еду, не переставая исподволь наблюдать за новым знакомцем.
Наемник, но родом не из простых, с уверенностью сказала она себе. Сын обедневшего барона или ярла, каких сейчас множество скитается по свету в поисках богатства и приключений… Старинной работы меч в потертых ножнах и хорошие манеры, — должно быть, его единственное наследство.
Насытившись, Соня довольно вздохнула, чувствуя, как разгорается внутри огонек, разгоняя по жилам застывшую кровь. Головокружение прошло, от недавней слабости не осталось и следа. В сероватом свете нарождающегося утра девушка огляделась по сторонам.
Они оказались совсем недалеко от того места, где она приняла бой, — едва ли в сотне шагов, у самого выхода из ущелья. Здесь, в расселине между скалами, незнакомец разбил свой лагерь. Двое коней были привязаны поблизости — ее гнедая и крупный вороной жеребец с коротко остриженной гривой. Да, похоже, этот Калидор либо родом из Заморы, либо был там совсем недавно: так расшивают серебром упряжь именно в тех краях…
— Благодарю тебя, — с достоинством промолвила Соня, как велел ей воинский кодекс чести. — Ты спас мне жизнь и преломил со мной хлеб. Что я могу сделать для тебя?
Вместо ответа Калидор потянулся за своим походным мешком и извлек оттуда свернутый пергамент. Девушка с изумлением увидела на послании знакомую печать.
— Так ты принадлежишь Стае? Воин покачал головой:
— Я не принадлежу никому, кроме себя самого. Но в храме Волчицы в Аренджуне мне сказали, где тебя найти, и просили передать вот это. — Он протянул ей свиток.
Это объясняло, как Калидор мог оказаться на перевале Кривой Пасти. Но почему в Храме доверились чужаку? Она недоверчиво взглянула на мужчину, не торопясь взломать печать.
— Они узнали, что я ищу тебя, Рыжая Соня, — ответил он на невысказанный вопрос. — Полагаю, моя история показалась им достаточно интересной. И жрецы согласились мне помочь.
Что ж… Тогда самое время узнать, что именно заинтересовало Волчицу! Соня вскрыла послание.
Лист выбеленного пергамента был испещрен черными значками, напоминавшими отпечатки на снегу; тайнопись Стаи ничего не сказала бы непосвященному, но Соня читала ее с той же легкостью, что и обычные лесные следы.
Однако чтобы проникнуть в смысл послания, недостаточно было знания символов: они образовывали между собой причудливые сочетания, являя в совокупности совсем иное значение, нежели взятые порознь. Так, знак ххор—«лось» — сам по себе означал силу. Два таких символа друг напротив друга — поединок. В сочетании же с «волком» — отступление… Байга — «ворон» — означал магию. А маласар — «охотничий пес» — поиски…
Пристально вглядевшись в пергамент и убедившись, что запомнила послание целиком, девушка прикрыла глаза, восстанавливая его в памяти. Черные значки мгновение пребывали в неподвижности — и вдруг налились огненным светом и закружились перед ее внутренним взором, складываясь в единую, цельную картину.
Не глядя, Соня бросила письмо в огонь. Вспышка ослепительно белого пламени — и пергамент исчез. Только восковая печать с оскаленной волчьей пастью зашипела на углях, плавясь густыми кровавыми каплями.
— Итак, — повернулась девушка к Калидору, — ты искал меня, чтобы просить о помощи. Волчица желает, чтобы я отправилась с тобой. Остается только решить, захочу ли этого я сама.
— Но разве слово жрецов не закон для тебя? Ведь ты служишь им.
Поигрывая кинжалом зингарской работы, с вделанными в рукоять клыками рабирийских гулей, воительница нахмурилась:
— Я сама устанавливаю для себя законы… Но я в долгу перед тобой и постараюсь тебе помочь. Что за человека ты хочешь спасти? И какой магией владеет колдун, который держит его в плену?
— Колдунья, — поправил девушку Калидор. — Ее имя — Гедрен.
— Гедрен?! — Стиснув зубы, Соня метнула кинжал — и тот вошел прямо в трещину между камнями, в двадцати шагах от того места, где сидели они с Калидором.
Гедрен.
Так звали ведьму, чьи наемники несколько зим тому назад сровняли с землей горный храм Айнсор, убили всех жриц и похитили хранившуюся там святыню. Одной из жриц была Сонина сестра Ална…
— Тогда я пойду с тобой! Даже если мне преградят путь Дикие Псы Мангара! Даже если Мировая Бездна разверзнется под ногами и Предвечный Огонь спалит мою душу! — Полный решимости взор серых глаз мог бы обратить в лед кипящий гейзер. Девушке вспомнились бессонные ночи, что она провела, узнав о гибели сестры… клятва кровной мести, принесенная ею на жертвенном камне Белой Волчицы… долгие, изматывающие, бесплодные поиски убийц… — Расскажи мне все, что ты знаешь! — обратилась она к Калидору. — Где нам искать Гедрен? Что за сокровище она похитила в храме? И почему ты искал именно меня?
…Она была готова к любому ответу — но слова воина прозвучали громом с небес. Вскочив, она схватилась за меч.
— Ты насмехаешься надо мной?! Так изведай гнев Рыси, лжец!
Калидор поднял руки ладонями к девушке:
— Прошу тебя, выслушай до конца! Твоя сестра не погибла с остальными — это правда! Клянусь, я и не думал смеяться над тобой. Иначе откуда мне было узнать о тебе, Рыжая Соня?
Воительница медленно опустилась на свое место, не торопясь, однако, вкладывать меч в ножны. Горячий нрав, доставшийся ей от отца-гирканца, нередко брал верх над благоразумием, и сейчас она с трудом заставила себя успокоиться. Калидор был единственным, кто мог отвести ее к Гедрен. Единственным, кто знал, что произошло на самом деле в ту роковую луну…
— Говори! — повелительно бросила она Калидору.
— Ална уцелела, потому что Гедрен нужна была жрица, которая научила бы ее обращаться с Талисманом Айнсор. Поэтому она увезла ее в свою цитадель. Там я и увидел твою сестру.
— В цитадели Гедрен? — Рука девушки вновь легла на меч. — А что ты делал там?!
Воин помрачнел. Между бровей залегла глубокая складка.
— Я служил Гедрен. Был наемником в ее отряде. Но, клянусь, — добавил он поспешно, — меня не было с ними в храме! Я никогда не поднял бы руку на жриц Айнсор. — Он помолчал немного и добавил, в упор глядя на Соню: — Твоя сестра достойна тебя, Огнегривая! Хотя ты — воительница, а она — лишь жрица. Но она всеми силами противилась Гедрен. И не ее вина, что колдунья все же одержала победу.
— Что произошло?
— Она принудила твою сестру открыть ей тайну Талисмана и овладела его силой. Кристалл дал Гедрен власть над душами людей. И первыми ее жертвами стали мои товарищи по отряду. Ведь теперь воины были колдунье не нужны… — Калидор помрачнел. — Когда мы осознали, что происходит, то пытались освободить Алну. Только она могла бы направить силу Талисмана против Гедрен… Но ведьма опередила нас. Мне единственному удалось бежать из цитадели. Не знаю, что стало с моими друзьями. Но я должен попытаться спасти их — и твою сестру!
Соня пристально взглянула на воина. Когда тот говорил о Алне, глаза его туманились и на губах появлялась чуть заметная улыбка. Ей сделалось жаль Калидора. Пусть они давно расстались с сестрой — но едва ли та могла измениться за эти годы.