— Да… плохи дела, — протянул Деян.
Уж кто-кто, а он знал не понаслышке, что права Смеляна. Не дали бы ни ей жизни, ни дитю малому, если бы решилась открыться и оставить мальца себе.
— Сам видишь, Деян, одна у меня дорога. Камень на шею — и в воду.
В это время мальчонка наелся и сыто отрыгнул возле груди матери. Глаза Смеляны снова наполнились слезами.
— Тёмный люд! — Лютая аж за живое взяло и затрясло. — Со свету сжить только за то, что не такой убогий, как другие.
Смеляна вся сжалась под его гневным, светящимся золотом взглядом. Если бы могла, то и сквозь землю бы провалилась.
— Остынь, медведь. Нравы у нас такие. Как ты сам заметил, народ боится того, чего не понимает.
— Да уж, недалёкие.
— Погоди, Смеляна, а как папаша крохи выглядел? — поинтересовался Деян. — Не разглядела?
Дева ненадолго задумалась.
— Почему же, поутру и увидела подмену. Молодой он совсем. Лет осьмнадцати⁵⁵. Волос светлый, вот прямо совсем, и густой. Красивый он. Я таких красивых мужиков отродясь не видела.
Лютай вопрошающе посмотрел на Деяна, а тот задумчиво свёл брови.
— Кот… как есть кот, — пробормотал он.
Дева ничего не поняла, зато понял Лютай. Понял — и смешливо фыркнул.
— Знаешь, Смеляна, — начал говорить Деян спустя какое-то время, — думаю, есть выход из твоего положения.
— Да?.. И какой? — она подняла на охотника уставший потухший взор.
— Отдай мне своего сына. Худого ему не сделаю, — поспешил уверить он, глядя, как она встрепенулась. — Я ухожу из деревни. Совсем. Нашёл, с кем до веку хочу жить. У зазнобы моей детей быть не может, и твой мальчонка нам замест родного станет.
— Да что ты говоришь! Он же оборотень! Зачем тебе такое дитё?!
— Лучше такой сын, чем никакого, глупая баба, — зло выплюнул Лютай.
— Подумай хорошенько, — увещевал охотник, — ты родишь мужу другого, обычного. Никто не узнает о твоём позоре. И помирать никому не нужно. Опять же малец надёжно пристроен. Жить будет в довольстве. Обещаю. Ты останешься в выигрыше.
Смеляна притихла, уставилась на танцующий огонь размышляя. Наконец, повернув голову и пристально глядя в глаза Деяна, промолвила:
— Принимаю твою великую жертву. Верю тебе, Деян, и благодарствую от всего сердца.
Лютай довольно гоготнул. Хлопнув себя по коленям, он поднялся во весь свой немалый рост. Смеляна полузадушенно пискнула и закрыла лицо руками.
— Мне пора, охотник, бывай. Я вернул должок.
— Ты не был ничего должен, но раз так… я принимаю откуп.
Мужик развернулся и ушёл в темноту ночи в чём мать родила.
— Куда он в таком виде? — робко спросила Смеляна. — Замёрзнет насмерть, не лето чай.
— Не тревожься, не замёрзнет. Забудь, что вообще его встретила. Тебе самой так лучше будет. Живи как раньше. Стань мужу своему хорошей женой, — он протянул руку и пощупал развешенную на палках одёжу. — Так, всё высохло. Нужно домой собираться. Как бы там твоя бабка одна не померла, лежачая ведь.
***
Если Урмила и удивилась, увидев Деяна с грудничком на руках, то вида не подала.
— Эх, когда только успеваешь… — покачала головой.
— Дык дело нехитрое, тётка. Теперь у Веселины есть брат. Даном назову. Посланный свыше.
— И как ты теперь уйдёшь? Нужна коза. Дитё-то махонькое. Да и захочет ли твоя зазноба чужих детей воспитывать, когда свои могут быть?..
— Ещё как захочет, — хитро улыбнулся Деян. — А молодую козу у Бондарейчихи выкуплю. Краем уха слышал, что она продаёт.
— Найди рожок. Он в каморке на полавочниках с кухонной утварью. Не так давно видела его там. А за коровьим соском сейчас к Палашке схожу. У неё точно есть. Заодно и молока принесу. Последний раз у неё своего не было. Дитё на козьем взрощено.
Накинула платок, шубейку и вышла из избы.
Веселина с восторгом смотрела на маленького брата, крутясь возле взрослых. Но лишь до тех пор, пока тот не стал плакать. Устав от его голодных воплей, девочка обратилась к отцу:
— Тятя, а он всё время будет так?
— Нет, доча, — ответил Деян, в голосе которого слышалась усталость, — просто Дан голодный, а пить из рожка не хочет.
— А чего хочет?
— К мамке. Вот только мамки-то у него и нет.
Девочка суръёзно сдвинула светлые брови, потом внимательно посмотрела на сморщенное красное от постоянного плача личико брата и обхватила отца за ноги, словно утешая.
— Бабуля же сказала, что нужно переждать. Наорётся и поест. Она у нас всё знает.
Ближе к утру упрямый мальчонка сдался, с аппетитом поел, замолчал и уснул. Все свободно выдохнули. Вымотанные Деян и Веселина, не раздеваясь, прикорнули рядом с двух сторон на ложе, оберегая сон беспокойного дитяти.
Ближе к полудню Деян привёл в сарай козу. Теперь, когда названный сын исправно ел, можно было и в путь-дорогу отправляться, пока не прознали про Дана деревенские и не посыпались ненужные вопросы. Собрав всё, что было нужно, Деян с рассветом ушёл со своей маленькой семьёй с насиженного места туда, куда настойчиво звало сердце.
В свете зимнего холодного утра пьяный дьяк, что ночевал у старосты в избе, случайно видел, как по дороге в сторону леса шёл молодой крепкий мужик, таща за собой гружёные сани, на которых сидело с поклажей укутанное дитё. Позади саней шла привязанная коза, позвякивая колокольчиком на шее. Передёрнув плечами от холода, дьяк зевнул, решив снова вернуться в тёплую избу, тут же забыв про деревенского мужика. Мало ли кто тут шастает. Ему бы опохмелиться после вчерашнего застолья — остальное было не важно.
Деян с семьёй переночевал в хижине. В зимовье никого не оказалось. Видать, Мизгирь и ещё кто-то из охотников пошли дальние капканы ставить. Деяна сие обстоятельство только порадовало. Не хотел он никому Дана показывать да объяснять, откуда у него второе дитё взялось. Потому ни свет ни заря, накормив детей, он снова был в пути. Несмотря на трудности перехода, душа охотника пела. Скоро, очень скоро они будут дома в тепле и уюте.
И вот он, одинокий хутор. Тишина и покой вокруг. На окошке плошка со свечой. Мягкий свет манит, словно призывает уставших путников постучать, войти и погреться.
— Всё, мы на месте, Веселина, — с облегчением сказал Деян.
Девочка кое-как сползла с саней и подошла к отцу. Коза громко фыркнула и затрясла головой. По округе прокатился звон колокольчика. И в этой вечерней тиши он показался неестественно громким, как гром средь ясного неба. В следующее мгновение в сенях послышался шорох, и дверь избы резко отворилась, являя поздним гостям хозяев.
— Пришёл, — только и сказал Ардаш, прислонившись головой к косяку двери.
— Пришли, — широко улыбаясь, ответил Деян, прижимая одной рукой к себе дочь, а второй, согнутой в локте, что-то большое за пазухой.
Оборотень и охотник смотрели друг на друга, позабыв на мгновение про всё на свете. Вот только им помешали. За пазухой охотника раздалось натужное кряхтение и началась возня.
— Что это там? — спросил любопытный Снеж, высовываясь из-за спины брата в одной длинной рубахе.
— Не что, а кто, — спокойно разъяснил Деян. — Это нежданный подарок Ардаша нам всем.
— Его имя Дан, — важно сказала Веселина.
Лицо Ардаша вытянулось в недоумении.
— Пойдём-ка в избу, котейка. Расскажешь, как летом на сеновале отдохнул да девку обрюхатил. А я тебе сына твоего покажу да зад хорошенько апосля надеру, чтобы в следующий раз неповадно было девок портить.
— А как же коза… — встрял Снеж.
— Ох ты ж… Козу, Снеж, веди в сарай, — обернувшись, сказал Деян. — Потом вертайся в избу с братом знакомиться.
Никто из деревенских не знал, куда охотник подевался. Меж собой поговаривали, что ушёл однажды в лес и сгинул. И только Урмила знала; знала и молчала. Главное, жив-здоров племяш. Угрюмый заезжий купец, что с обозом в конце зимы через деревню шёл да Лютаем назвался, поклон от Деяна передал, тушёнку да душегрейку из хорошо выделанных заячьих шкур.