— Девка та протрезвела, — перебил меня Головачев, — и сейчас говорит, что они просто играли с друзьями, никаких претензий она к ним не имеет и заявления писать не будет.
— Понятно, — пожал я плечами. Это я и предполагал с самого начала.
— Стрелял-то ты в них зачем? — перешел к другому вопросу подполковник.
— Я стрелял в воздух, — отмел я оговор.
— А они утверждают, что ты в них целился!
— Вы верите пьяным хулиганам, а не вашему сотруднику? — удивился я.
— Ты, кстати, зачем их в вытрезвитель отправил?! — нашел новый повод придраться подполковник.
— Так чтобы алкогольное опьянение засвидетельствовали.
— Отпустили их оттуда, выдали родителям на руки, — просветил меня Головачев.
— Кругом коррупция, — посетовал я.
Мою фразу подполковник проигнорировал, зато выкатил новую претензию.
— Неужели нельзя было без мордобоя обойтись?
— И стрельба в воздух, и применение физической силы — это вынужденные меры для сдерживания агрессивно настроенных правонарушителей, — глубокомысленно заявил я.
— Опять умничаешь, — Головачев смотрел на меня без симпатии. — Рапорт пиши, да к Мохову пойдем, он нас уже ждет, — подполковник вздохнул и опустился на стул.
— Написал уже, — я взял со стола напечатанный рапорт и передал его начальнику.
— Принуждение к правопорядку? — прочитал он еще одну из моих формулировок.
— Так точно, — подтвердил я.
Головачев молча стал со стула и направился к двери.
Мохов бушевал. Дежурная смена в полном составе ему молча внимала. Здесь были все: и водитель, сержант Крапивин, и Вадик Скворцов, и Коля Кравцов из дежурки, и старший наряда ППС старший сержант Ермолаев.
— Потерпевшие требуют, чтобы вы все были наказаны! — далее полковник наградил нас всех эпитетами, исключительно из матерных слов.
— Потерпевшие? — уточнил я.
— Да, потерпевшие! Которых вы избили, в которых вы стреляли, на которых вы незаконно надели наручники и отвезли в медвытрезвитель!
— По документам они проходят как лица, участвующие в преступлении, предусмотренном частью второй статьи двести шестой уголовного кодекса, — изложил я свою версию.
— Не было никакого хулиганства! — прокричал мне в лицо Мохов.
— А заявитель и свидетели есть, — не отвел я взгляда.
— Ты, Чапыра, доиграешься до сто семьдесят первой, — предупредил он меня. — Хочешь сесть за превышение служебных полномочий?
— С чего вдруг я сяду? Мне есть, что сказать и прокурору и суду, и общественности, — ровно ответил я.
— Вижу, ты не понимаешь! — процедил он и вновь принялся материться. — Завтра же! Слышите?! Завтра же, чтобы извинились перед людьми! — полковник обвел нас всех гневным взором. — Иначе Пахоменко надавит на свои связи в прокуратуре и даст делу ход! — озвучил он последствия.
Выходили из кабинета начальника РОВД все подавленными.
— Ну все, малосемейку мне не видать, — сплюнул с досады Крапивин и первым зашагал в сторону лестницы.
— Вот объясни мне, Альберт, почему возле тебя постоянно творится какая-то хрень? — устало спросил меня Головачев.
— Не могу знать, товарищ подполковник, — я тоже устал, а надо было еще одно дело провернуть. — Вы мне рапорт на отгулы взамен неиспользованных выходных подпишите? — не стал я тянуть.
— Какие у тебя могут быть неиспользованные выходные? — встрепенулся Головачев.
— По закону положенные. После каждого дежурства мне полагается два выходных, а я беру только один день. Поэтому четыре дня у меня накопилось, — доходчиво объяснил я, пока мы поднимались на свой третий этаж. — Так я принесу рапорт? — добавил я в голос просительных нот.
Подполковник хотел высказать мне все, что обо этом думает, но неожиданно махнул рукой.
— Неси. Нам тоже от тебя отдохнуть не помешает. Да и будет лучше, если пару дней ты в отделе не появишься.
— Спасибо! — обрадовался я и понесся к своему кабинету, пока начальство не передумало. Поездку лучше не откладывать.
Глава 3
Из здания РОВД я вышел в восемь утра, когда кроме нового дежурного следователя и Головачева на нашем этаже никого еще не было. Подполковник самолично забрал у меня возбужденные за дежурные сутки дела, в том числе и пресловутое хулиганство. Не стал спрашивать, что он с ним намерен делать. Зарегистрирует или засунет глубоко в стол, а может сразу выбросит. Но если не дурак, то сохранит. Все же собранные мною за ночь материалы хоть какая-то, но страховка отдела от связей Пахоменко, которыми Мохов меня стращал. Но я тоже не стал оставлять все на откуп начальства. Забрал с собой копии процессуальных документов, что писал под копирку. Сейф, как недавно выяснилось, не самое надежное место для хранения тайн.