Разведсводка беспокоила меня больше всего. За все время, что мы здесь были, мы не видели ни одного иракского солдата. Мы знали, что янки двигались к Насирии на всех парах и практически не встречали сопротивления. Так что, возможно, информация разведки — «относительно безопасная» — была точной. Но почему-то я в этом сомневался. Относительно безопасный характер означал, что в этом районе не было известно о присутствии сил противника. Однако всегда существовал промежуток времени между безопасностью по данным разведки и тем, что происходило здесь и сейчас. Кроме того, мы знали, что иракские федаины, ополченцы, фанатично верные Саддаму Хусейну, не были размещены на постоянных базах как таковых. Федаины были мобильными, нерегулярными войсками, и их было трудно выследить.
Но мы были там, где были. Нас посылали с наилучшей имеющейся информацией, и нас просили докопаться до истины. Если разведданные были неверными, то риску подвергались только мы шестеро, или девять человек с ребятами из инженерной разведки. И это была именно та роль, для которой были созданы Следопыты.
Группа инженерной разведки состояла из сержанта и двух младших капралов. Мы ясно дали понять, что они могут внести свой вклад, если захотят, но они, казалось, были счастливы положиться на наш опыт. Когда план миссии был практически составлен, Джейс объяснил Йену, командиру их машины, порядок, в котором мы будем действовать.
— Йен, это боевой порядок: моя машина впереди, машина Дэйва сзади, твоя посередине. Ты хочешь послать своих парней, чтобы как можно скорее подготовиться к отъезду? Дез, иди с ними и помоги им разобраться с их машиной.
Мы начали проверять и перепроверять наше снаряжение, особенно наши личные РПС и разгрузки. На это было потрачено много заботы и внимания, потому что это был единственный комплект снаряжения, который мы всегда имели при себе, даже если бы были в бегах и потеряли все остальное. Первоочередной задачей были боеприпасы. У каждого на поясе было по шесть магазинов на тридцать патронов к штурмовой винтовке, первый из которых был направлен вперед и размещен патронами вверх, так как он вставлялся непосредственно в оружие. Каждые несколько дней мы разбирали наши магазины, избавляясь от пыли и грязи, затем проверяли и смазывали пружину и перезаряжали их. Некоторые парни заряжали только по двадцать девять патронов в магазин, чтобы не перенапрягать пружину.
Вторым приоритетом были гранаты. Каждый парень брал по четыре фугасные гранаты в два подсумка. Сторона, на которой вы их носили, зависела от того, были ли вы левшой или правшой. Взрыватели хранились отдельно от гранат и ввинчивались в них перед боем. Третьим приоритетом была еда. Каждый человек упаковал достаточно жратвы для обычных двадцати четырех часов работы, но не полный двадцатичетырехчасовой рацион. Как правило, мы брали с собой два готовых блюда, которые, чаще всего, ели холодными. Еда была засунута в задний подсумок, потому что это было последнее, за чем нам нужно было тянуться в спешке.
Если бы мы действительно отправились в бега, то могли бы позволить себе раз в три дня по одной порции отварного мяса в пакетиках — ровно столько, чтобы сохранить себе жизнь. К еде прилагался ключевой элемент снаряжения — ложка, обычно прикрепляемая к нашей РПС с помощью отрезка паракорда. Если бы мы потеряли свою ложку, нам пришлось бы есть грязными руками, а это означало бы напрашиваться на тошноту. Четвертым приоритетом была вода. Каждый из нас уложил по две пластиковые литровые фляги, к одной из которых прилагалась наша пластиковая кружка, чтобы сэкономить место. У некоторых парней также была складная альпинистская емкость для воды, которую можно было использовать для сбора дополнительной питьевой воды.
Пятым приоритетом был набор для выживания. Сюда входили стерилизующие таблетки для очистки грязной воды для питья; личная аптечка первой помощи; перочинный нож; спички; плюс зажигалка (обычно дешевая одноразовая). Один индивидуальный перевязочный пакет был закреплен спереди к нашим разгрузкам зеленым армейским скотчем, чтобы мы могли легко оторвать его и наложить на огнестрельную рану. Шестым приоритетом была радиостанция PRC 112. Это была аварийная сверхвысокочастотная система связи «земля-воздух». Это был радиомаяк, размером с обычную портативную рацию, с антенной, которая в сложенном состоянии позволяла вести переговоры в эфире. Она обеспечивала связь только в прямой видимости и, как и многое из нашего снаряжения, была архаичной и часто ломалась.