Он рассказал нам, как их очень мало кормили в неволе, получая по миске риса на нескольких заключенных. В те времена существовало два типа людей: те, кто делился с вами миской риса, и те, кто этого не делал. Он подчеркнул, что более эгоистичные заключенные, которые не делились, как правило, не выживали, в то время как у тех, кто был щедр со своими товарищами, каким-то образом хватало сил и воли выжить. Несмотря ни на что, именно хорошие парни справились с этим, что свидетельствует о том, что сила духа была абсолютным ключом к выживанию.
Пока Фаррар-Хокли рассказывал нам обо всем этом, я задавался вопросом, был ли Джейсон из тех, кто готов поделиться с вами своей миской риса. Тогда, всего несколько месяцев назад, я полагал, что, скорее всего, это не так. Но прямо сейчас, выполняя это задание и направляясь в самое сердце территории противника, я быстро менял свое мнение по этому поводу.
В Сандхерсте меня учили руководить самовластно, опираясь на закон и звание. Когда я присоединился к Следопытам, я очень быстро понял, что это был совершенно неправильный подход. Я должен был оказывать парням из моего патруля гораздо больше уважения. Я сделал это в высшей степени с Джейсоном на этой миссии, и он принял вызов. Он лидировал с самого начала, принимая множество командных решений «на лету», и я пока не придрался ни к одному его движению. Я предположил, что если бы я был склонен к неуверенности, то увидел бы в этом угрозу своей роли и попытался бы обуздать его. К счастью, это было не так. Насколько это было возможно, мы были командой равных.
Еще одна вещь, которую Джейсон демонстрировал в полной мере, — это чистая храбрость и необузданное мужество. У размещения вашей командирской машины в тылу было простое обоснование: это означало, что командир патруля и наши командные средства связи были более защищены. Заняв ведущую позицию, машина Джейсона должен был первым попасть в любую засаду. Он знал это и ни разу не в этом не усомнился.
Меня оторвал от своих мыслей отдаленный треск выстрелов. Я повернул голову и далеко позади увидел трассирующие пули, описывающие дугу высоко в широком, залитом звездным светом небе. Огонь велся откуда-то сзади, недалеко от линии фронта Корпуса морской пехоты США, и я понятия не имел, кто в кого стрелял и почему. Но это звучало так, как будто снова вспыхнула своего рода перестрелка.
У меня было мало времени, чтобы размышлять об этом. Впереди дорога больше не была пуста. Вместо этого на нас надвигались две пары фар — крошечные точки света в море черноты. Они были больше и ярче, чем фары такси Рона Джереми, и в моем ПНВ выглядели как огромные размытые зеленые лягушачьи глаза.
Я почти сразу смог опознать головную машину, потому что фары задней машины просвечивали насквозь и освещали переднюю. Это был белый микроавтобус, и по силуэтам внутри я понял, что он был битком набит женщинами в головных уборах типа паранджи. Транспортное средство позади выглядело как такая же машина, с такими же пассажирами.
Казалось, что это какой-то вид гражданского транспорта, возможно, местное автобусное сообщение в Насирии, надвигался на нас. Мы должны были развивать общую скорость 130 км/ч, и расстояние между нами быстро сокращалось. Мы промчались мимо первого микроавтобуса, и никто, казалось, не обратил на нас никакого внимания. Через несколько секунд мы проехали мимо обеих машин, и дорога снова была свободна.
Когда мы проезжали мимо, мне пришла в голову одна вещь, которую я раньше по-настоящему не замечал. Эти микроавтобусы пронеслись мимо нас слева, со стороны пассажира, потому что здесь, в Ираке, нам приходилось выезжать на встречную полосу для британских автомобилей. Иракцы едут справа, и мне вдруг пришло в голову, что, возможно, это и было поводом для Рона Джереми. Как мы могли бы быть иракским спецназом, если бы использовали автомобили с правым рулем, такие, которыми управляют иностранцы?
Рулевое колесо не с той стороны: это было совершенно очевидно, когда задумаешься об этом. Он, конечно, провел достаточно времени, разглядывая наши фургоны в полном свете своих фар, чтобы заметить тот факт, что мы ехали на иностранных автомобилях. До сих пор я просто предполагал, что мы можем сойти за элитное иракское подразделение. Внезапно я убедился в обратном. Рон Джереми предупредил нас: вопрос в том, что бы он и его иракские братья сделали по этому поводу?