– Вот и придумали, - сказал Самсон.
– И вам придется думать да придумывать. Я очень жду результатов вашего похода на чердак. Ну а все остальное надо уже делать, как положено всей нашей службе.
Подключить придется многих. Оперативная группа - примерно человек двадцать, если не больше. Постепенно будут вовлечены другие службы. А теперь идите. Я останусь один. Думать, извините, буду. Чего и вам советую. Учтите, поменьше, так сказать, классической криминалистики. Я хочу сказать, чтобы вы не очень надеялись на технические и прочие лабораторные результаты. Побольше думать, я бы сказал, думать по-человечески, ставя себя на место преступников.
– Преступников?
– Да, преступников. Залез, может, один. Но действовала, конечно, группа. Мало того, уверен: главным действующим лицом является не тот, кто полез в банк. Вы обратили внимание на валяющийся в груде бетонных обломков детский зонтик?
Придумано гениально, но не тем, кто применил зонтик на практике.
– Почему? - удивился Самсон, глядя при этом на Вардана, а не на своего начальника, по-видимому, догадываясь, что право ответить на вопрос тот все равно переадресует другу.
– Очень просто, - начал торопливо Хачатрян. - Значит, так: зонтик нужен для того, чтобы камни не падали с грохотом на пол. Согласен - гениально, потому что - просто. Но почему не мог додуматься до этой мысли тот, кто применил открытие?
Скорее всего, у него… Ну, как вам сказать, у него…
– У него усы, - сострил Самсон, зная, что замечания не получит.
– Ничего подобного, - ничуть не смутившись, продолжил Вардан, - хотя, вполне возможно, у него есть усы. Кстати, могли бы поспорить на этот счет. Так вот, он не смог бы додуматься, Арташес Оганович, потому что у него…
– Усы…
– Нет. У него другой склад ума. Вот что у него.
– Ничего себе! - растягивая слова, произнес Самсон, - Теория буржуазных юристов.
Ты бы еще сказал, что сын вора всегда будет вором. Это же надо - другой склад, другой амбар, другое овощехранилище…
– Тут, Самсон, ты, по-моему, проиграл.
– Насчет усов?
– Насчет усов это вы потом побьетесь об заклад. А вот что «склад ума» другой - это верно. Чья-то очень опытная рука… Именно поэтому придется поднять все подобные дела, раскрытые и особенно нераскрытые. Помните, несколько лет назад пытались ограбить ювелирную фабрику? Поднимите и это дело. Чтоб завтра все было у меня на столе!
– Завтра? - одновременно и с явным удивлением выпалили оба.
– Завтра! Я же сказал, что будут подключены еще люди. Список готовит мой заместитель Шаген Айказян. Вы для меня сейчас самые главные действующие лица. В оперативном отношении все остальные подчиняются вам. Завтра… И удивляться не надо. Время не ждет.
– Последнее, Арташес Оганович, - сказал Вардан, - как по-вашему, где сейчас находятся преступники?
– Вам нужен точный адрес?
– Нет, можно и в общих чертах. Ну, скажем, успели ли они выехать?
– Нет, конечно. Они же думающие люди. Зачем сразу же в бега? Опасно и хлопотно, особенно вначале. Надо припрятать деньги, осмотреться, прислушаться. Что же касается более конкретной географии, то мы ее обмозгуем, когда узнаем, какие купюры и вообще сколько денег взято. Да идите же, наконец. Марш на чердак! И потом сразу сюда…
Николай лежал поверх одеяла. Он хорошо знал: состояние, которое испытывал он рано утром, когда с Феликсом считали деньги, называется эйфорией. Всего два неполных курса филологического факультета университета, но прочитано так много, что хватило бы на все пять лет учебы. Читал все, что попадалось под руку. Больше нравились книги о психологии, о физиологии. И не мог держать в руках учебники по университетской программе. Знал, доучиться до конца не сможет, рано или поздно бросит учебу. Мечтал перевестись на какой-нибудь другой факультет, где найдется хотя бы один любимый предмет. Но мечту так и не осуществил.
Бросив учебу, Николай начал читать еще больше. И уже не все подряд, что попадало под руку. В основном книги, в которых рассказывалось о характере, о воле, о духе человека, психических состояниях, которые он испытывает в той или иной ситуации.
Так что он хорошо знал термин «эйфория». Знал также, что после возбуждения, как после бурной пьянки, наступает упадок, заторможенное состояние, когда на тебя давит неимоверная тяжесть, одолевает безразличие ко всему. Даже к миллиону пятистам двадцати пяти тысячам рублей.