— Ваша щедрость не знает границ, — подпел я ему в тон. — Но, сдается, мы не только вас объедим, но и сами голодными останемся.
— Не останетесь, господа горцы. Ухи на всех хватит, не впервой гостей с утра принимать, — возразил «повар», моментально перейдя с зеленодольского на фаценский. — Пока же ваши рты жуют, а желудки — переваривают, я заполню тишину песней собственного сочинения.
Я предполагал, что артист сейчас начнет исполнять скабрезные куплеты, до которых его собратья весьма охочи, но он сыграл несколько нот для пробы, прочистил горло и запел. Такого страстного пения я никогда в жизни не слышал, — казалось, бард вкладывал душу в каждую строчку, вновь и вновь переживая события, словно он сам был их непосредственным свидетелем и участником:
На севере есть долина одна,Что в платье из маков одета,В народе Багряной зовется онаЗа камни кровавого цвета.
Ночною порой, в тот час роковой,Когда мир беда занесла,Мы встали стеной под скалойГрозовой Последней преградой для зла.
А нам нельзя отступать — ведь Родина тонет во мгле,И в наших руках сейчас спасенье людского рода,Нам нельзя отступать — ведь мы на своей земле,Это — святая борьба, и мы защищаем свободу.
Из мрака выходят колонны врага,И нет им конца и границ,А черные стяги текут, как река,Над ордами злобных убийц.Их маги творят гремящий разряд —Сжигающий Огненный Вал,И молимся мы, чтоб волшебный отрядОгонь голубой к нам призвал.
Ведь свет голубого огня — признанье небесной любви,Сиянье бессмертной души и зов откровенной страсти,Свет голубого огня, мгновение останови,И путь во тьме укажи в тот мир, где нас ждет паше счастье.
Долина трясется от грома копыт —Идет королева равнин,Тяжелой бронею для боя отлитСтальной сокрушительный клин.Ножи против лат — неравный расклад,Ударом наш центр сметен,Долину окрасил багровый закатИ море кровавых знамен.
Но нам нельзя отступать — ведь Родина тонет во мгле,И в наших руках сейчас спасенье людского рода,Нам нельзя отступать — ведь мы на своей земле,Это — святая борьба, и мы отстоим свободу.
Блистая в ночи, взлетают мечиВ натруженных вражьих руках,И песня войны триумфально звучитВ губительном свисте клинка.Наверное, нам не дожить до утра,Всем место найдется в земле,Но все же мы верим в победу добраИ в тех, кто стоит на скале.
Их свет голубого огня — признанье небесной любви,Сиянье бессмертной души и зов откровенной страсти,Свет голубого огня, мгновение останови,И путь во тьме укажи в тот мир, где нас ждет наше счастье.
А сверху, во мгле, на черной скалеСтояли цепочки людей,Они — не герои, их мало совсем,Но каждый из них — чародей.Еще накануне начертаны руны,Что лунным сияньем горят,Их пальцы ласкают эфирные струны,А губы заклятья твердят.
И магам нельзя отступать — долина исчезла во мгле,Заклятия свяжут стихи, а силой одарит природа,Все, нельзя отступать, ведь чары уже на скале,Так внемли словам, дух стихий! И имя твое — свобода!
Замедлило время стремительный ходИ тучами дол занесло,Вспороло гремящий ночной небосводПоследнее их волшебство.Взметнулась гроза, темнеет в глазах,Объята огнем голова,Но разум превыше, чем низменный страх,И ввысь устремились слова:
О свет голубого огня, даруй нам небесной любви,Сиянье бессмертной души и миг откровенной страсти,Свет голубого огня, мгновение останови,И путь во тьме укажи в тот мир, где нас ждет наше счастье.
Но вот миг слиянья с грозою настал,И молнии рвутся к земле,Палящим дыханьем целуя устаИ плавя гранит на скале.Их звездный накал — как вечный финал,Как страстный экстаз без конца,И сеть голубая взметнулась со скал,Огнем отражаясь в сердцах.
А людям нельзя уступать, и бьются сердца-зеркала,В сплошной круговерти огней нет больше путей для отхода,Все, поздно уже отступать… пожаром взорвалась скала,И все, кто стоял на ней, в тот миг обрели свободу.
Яростный шквал льется со скал —Разгар электронной пурги,Слепящие стрелы пронзают металл,Сметая стальные полки.А те, кто в ночи любовь получил,Не вынесли жар поцелуев,Их хрупкие жизни, как пламя свечи,Порывом стихия смахнула.
Они получили сполна всю прелесть небесной любви,Для ставшей бессмертной души в огне откровенной страсти,И лопнула жизни струна, мгновение остановивИ путь земной завершив чудесной мелодией счастья.
Небо разлилось ручьями капели —Печальной победной слезой,Мы выжили в сече и мы уцелелиПод той смертоносной грозой.Дымится скала — опускают телаВ звенящую тьму-тишину,И стынет улыбка на мертвых губах —Они победили войну.
Ведь ей нельзя уступать, война — это смерти каприз,Цена же у смерти одна — забвенье могильного свода,Войне нельзя уступать — она не приемлет жизнь,Но есть и у жизни цена, и эта цена — свобода.
Долина Багряная стала багрянойОт пролитой крови людской,Но маки ковром затянули поляны,Храня погребальный покой.Там маковый цвет встречает рассвет,Там к солнцу стремится трава,Пройдут сотни лет, затянется след,Но в вечность вольются слова:
Твой свет голубого огня — признанье небесной любви,Сиянье бессмертной души и зов откровенной страсти,Свет голубого огня, мгновение останови,И путь во тьме укажи в тот мир, где нас ждет наше счастье.
Уже стихли последние аккорды звенящих струн, а я все сидел, забыв про рыбу (компанейская парочка была настроена более прозаично и, слушая вполуха, молотила ложками с бешеной скоростью). Подобной трактовки битвы на Багряной мне еще слышать не доводилось. Это была песня другой стороны, враждебная идеология, но настолько прекрасная, что хотелось верить всему услышанному,
— В имперских книгах те события описывались совсем иначе, — сказал я, внимательно вглядываясь в глубины серых глаз. — Все то, что в песне, — действительно правда?
— Почти… Не все герои скалы погибли — после битвы в долину опустили шестьдесят пять мертвых тел и семь обугленных, сожженных чуть ли не до костей, но упорно цеплявшихся за жизненную нить. Чудо, что из небесного отряда вообще кто-то выжил под ударами молний, ведь они были весьма далеки от высокой магии — уличные воришки, деревенские знахари, цирковые фокусники, ну и им подобные. Благословенные Небеса даровали тем, кто уцелел, невероятные способности. Но, обретя силу и вечность, каждый что-то потерял: Кико стал паралитиком, наездником инвалидной коляски, Аракхас лишился всех чувств — обоняния, осязания, вкуса и ощущения, кроме зрения — его потеряла Беллиана. Ардон, бывший четырнадцатилетним мальчиком, за одну ночь превратился в древнего старца. Калинта получила постоянную боль, а Лорриниан — чувство вины и сострадания за весь род людской. Среди героев скалы только Эргрот был настоящим мастером — он вступил в дуэль с Грандмагом Империи и победил. Благодаря своей защите, отражавшей удары молний, он пострадал меньше всех и, как считают, в обмен на силу не лишился ничего.
— Так это и была Тайная Седмица?
— Да, их называли и так. Они возглавили антиимперское сопротивление и сплотили Данийскую Коалицию, они бросили вызов чародеям Империи и взяли над ними верх. Если бы не эти семеро — никогда бы Коалиции не одолеть Империю. Каждый из них досконально изучил одну из семи сфер стихийной магии и внес свой вклад в общую победу: Кико Каменный — магические посохи, Аракхас Эфирный — волшебные книги, Беллиана Огненная — закаленные доспехи, Эргрот Стальной — сокрушительное оружие, Калинта Природная — живые плащи, Ардон Водный — шары-палантиры.