Таниус и Штырь отстали, теперь я в одиночестве иду между рядами колонн к блестящему алтарю-«сундуку». Но одиночество мнимо. Я чувствую, вижу боковым зрением, что чуть позади меня по левой галерее шаг в шаг, нога в ногу, двигается человек в черном. Если это Игрок, то почему я его совсем не боюсь? По правую руку от меня, мелькая светлым пятном в полумраке колонн, идет некто в бело-серебристом развевающемся платье, явно женского пола. Может быть, это Лусани? Я не могу повернуть голову, чтобы рассмотреть их. Даже не так — я не могу отвести взгляд от алтаря, который с каждым моим шагом блистает все ярче, словно золото начинает светиться изнутри. Это разгорается пламя жизни, оно влечет меня, оно зовет меня. За высокими стрельчатыми окнами розовым заревом разгорается заря, стены храма мелко содрогаются. Сейчас свершится чудо, алтарь раскроется, словно огромная золотая ракушка, и в потоке ослепительного света миру явится Мессия. Я буду первым человеком, кого она увидит. Даже неловко как-то — посланницу Небес, воплощенную красоту и чистоту, встречает какой-то грязный оборванец в шутовских клетчатых штанах.
Солнце встает. Я спешу дойти до алтаря, но успеваю пройти лишь несколько шагов — слепящий луч ударил мне в глаза, я вновь увидел Ее. Она пришла ко мне, Она позвала меня по имени. Только не закрывать глаза — пусть они ослепнут, но я должен запомнить Ее образ!
— Валиен. Валиен, проснись.
— Таниус?.. Убери факел!
— Бедненький, как же ты вымотался, даже заснул с открытыми глазами. Я тебя будил минут пять.
— А зачем?
— Твоя очередь в ночных сторожах. Не забудь костер поддерживать, да и сам в полудреме в него не свались.
Таниус, как есть в доспехах, неуклюже заполз под тент, и уже вскоре оттуда раздавался богатырский храп, распугивавший мелких хищников, чьи глаза изредка поблескивали в темноте в отсвете костра. Да за кого меня тут держат — обращаются, как с дитем неразумным! Я, между прочим, ветеран войны, получивший ранение в бою. Более того, я не просто бывалый солдат, я — диверсант, ночной рейдер, черная летучая мышь. Сейчас вы все увидите, на что я способен…
Лагерь мы разбили наспех — единственным защитным средством была веревка, которой окольцевали палатки. Представим, что где-то рядом, под покровом тьмы таится враг. Он нас видит, мы его — нет. Как предупредить нападение?
Первым делом на наиболее вероятных путях подхода противника ставим сигнальные нити-растяжки, причем на таком расстоянии, чтобы их не было видно в свете костра, но при этом было понятно, в каком месте прозвучит сигнал тревоги. Впрочем, на растяжки я особо не надеялся — этот нехитрый прием эффективен только там, где есть тропы, а в этой пустоши их нет ни одной.
Итак, удачно миновав мою примитивную сигнализацию, вражеский лазутчик подходит к костру на расстояние броска метательного ножа. И кого он там видит? Конечно же, меня — нерадивого сторожа, беспечно прикорнувшего у огонька. В потемках метнуть нож в спящего охранника сподобится только новичок — слишком высока вероятность, что жертва будет всего лишь ранена и поднимет своим истошным воплем не только весь лагерь, но даже и птиц, спящих в гнездах на скалах. Нет, опытный рейдер бесшумно подкрадется сзади и даже не будет пачкать оружие кровью — просто и без затей свернет соне шею.
Но мы тоже не вчера родились, знаем все диверсионные хитрости и заморочки. Вместо меня у костра будет маячить… скажем, Таниусов рюкзак, увенчанный его же шлемом и накрытый плащом. А я набью карманы семечками, заползу на холмик, сольюсь с темнотой и буду наблюдать оттуда, держа под рукой пару арбалетов.
Откуда-то донесся приглушенный лошадиный топот, потом снова, но уже тише. Все-таки к нам пожаловали гости. Ну что ж, милости просим, господа лазутчики, — наши стрелы давно ждут вашей кровушки. Хотя подкованные кони на
камнях издают совсем другой звук, более резкий и звонкий Скорее всего это шакалы вспугнули спящих газелей. Наверное, я слишком накрутил себя. Но как говорит диверсантская поговорка: «Лучше перебдеть, чем недобдеть».
Время шло. Лежка под кустиком оказалась не очень удобной — мелкие камушки впивались в бок, а колючие побеги безымянного растения больно царапали лицо и руки. Костер догорал, небо на востоке начало синеть. Вот уже и семечки кончились… Никто к нам не придет, зря я бегал тут в потемках.
Кажется, я отключился на минутку, но проснулся от первого же шороха. Осторожно поднял голову и оторопел — прямо перед моим носом, на расстоянии вытянутой руки, сердито зашипела небольшая угольно-черная змея, свернувшаяся клубком между корнями. Если мне память не изменяет, это — пустынная гадюка. Ее укус смертелен даже для верблюда. Только этого мне не хватало.
И пока я так лежал, медленно покрываясь холодным потом, и думал, что же предпринять, сзади послышались крадущиеся шаги. Двое. Они прошли по гребню холма и едва не споткнулись об меня. Просто чудо, что задергавшаяся гадюка не вцепилась мне прямо в лицо, зато зашипела она так громко, что темные фигуры поспешно отскочили, при этом один из них наступил своим окованным сапожищем мне на ладонь, даже не заметив этого. Уй-й-й, больно-то как! Ну, сейчас ты заплатишь за эту дерзость…
А лазутчики действовали слаженно, умно и расчетливо — один из них бесшумно зарядил два маленьких самострела и встал на пригорке в пяти шагах ниже меня — с его позиции простреливалась вся ложбина. Другой, держа нож в зубах, начал спускаться вниз, к тлеющему костру.
Итак, господин диверсант, настала пора показать, чего же вы стоите на самом деле. Арбалеты я зарядить не успею, остаются нож и меч, причем и то, и другое необходимо применить «на расстоянии», чтобы ни один из врагов не успел обернуться. Метанию ножа в упор я более-менее обучен — одного из лазутчиков можно смело вычеркнуть из списка противников. А вот с метанием меча у меня большие проблемы. Не хотелось бы уповать на случай, но придется.
Я вытащил из сапога нож и зажал зубами, затем потихоньку начал вытягивать меч. Просчитывая ходы в предстоящей схватке, я совершенно забыл о гадюке, а она тут же напомнила о себе, когда мой клинок мелькнул перед ее подслеповатыми глазами. К этому времени было уже достаточно светло, чтобы я разглядел блеснувшие на лезвии капельки яда. Какая злобная тварь, даже сталь кусает. Тебя бы на этих лиходеев натравить, А что, попытаться стоит…
Я осторожно подцепил гадюку клинком и запустил ее в того лазутчика с самострелами, что стоял ближе ко мне. Змея, видимо, не ожидала от меня такой наглости, но уже в полете она развернулась, как упругая пружина, чей острый конец жалит насмерть.
Лазутчик слабо вскрикнул, выронил самострелы и сорвал смертоносную черную ленту со своей шеи, но было уже поздно — через несколько секунд он издал предсмертный хрип и осел, уткнувшись лицом в песок.
А я уже отводил руку с зажатым ножом. Второй убийца, которому оставалось дойти до костра лишь пару шагов, отреагировал молниеносно — один его кинжал полетел в меня, другой воткнулся в «спину» моей обманки. Он промахнулся, я попал ему прямо в грудь, но без видимых результатов — видимо, он имел кольчугу под одеждой. Мой охотничий нож упал рядом с костром, и враг рванулся к нему. Придется кидать меч, пока меня не прибили моим же собственным оружием.
Как я и опасался, меч полетел не острием вперед, а вращаясь, зато — точно в цель. Когда лазутчик распрямился Для броска, крутящийся меч ударил ему по голове, отчего враг свалился прямо в костер и полежал там некоторое время. Потом в ущелье раздался отчаянный вопль горящего заживо — объятая огнем фигура заметалась по песку, пытаясь сбить пламя.
Эти ужасные крики, наверное, распугали всю живность в окрестностях. Из одной палатки, уже с мечом наголо, вылетел Таниус, готовый рубить и колоть все, что подвернется под Руку. Из другой нехотя выполз, протирая заспанные глазки, Штырь.