— Что со мной было?
— Тебя чуть ли не сожрали морлы, я выхватила из их цепких лап твою еле дышащую тушу, — отвечала пацанка, перебинтовывая себе плечо.
— Кто это морлы?
— Подобие волков. Большие морды, белые зубы с очень острыми клыками. Красные глаза, и толстая шерсть. Одного из них я даже взяла на мясо.
Я скривился.
— Ну уж извините, неженка. Хочешь выжить будешь жрать то, что я приготовлю. Это тебе не курорт. И супермаркетов здесь только с трупами или со стухшей продукцией.
—Как ты попала сюда?
— Ты думаешь я знаю? — закончив с рукой спросила, продолжая. — Всё что я помню это то, что у меня есть батя и матушка. А также я ученая, изучающая загробные и верхние миры.
— Вот и я не помню ничего, кроме работы и семьи.
— Это блок. Такие ставит Ангел Смерти.
— Ангел Смерти?
— Да. Он собирает много душ в майский месяц, перед июньским соитием, и распределяет их по разным мирам. Но твою и мою души не получилось вытащить, мы иные.
— Соитие, это разве не половой акт?
— Нет. В их загромном мире это называется дьявольский переход в адские границы верхних миров. В последний месяц весны, под действием теплого солнца вырабатывается эндорфин счастья, который ослабляет душевные фибры. Этим и пользуется Люцифер.
От этого имени меня бросило в жар. Незнакомка подбежала ко мне с черным кувшином в руках, — На, испей.
— Что это? — спросил я, вытирая градины пота выступающие на лбу.
Она молчала. Я сделал глоток. Меня чуть не вырвало. Горечь, тухлая слизь и привкус земли, тины, грязного песка.
— Кровь жабы, слизь дождевого червя.
— Фу. Почему раньше не сказала? — проглатыая последний глоток вставший колом в моей глотке, спросил я.
— Ты бы выпил иначе? Что ты за мужик такой? Миндальной нежностью так и несёт.
Меня передёрнуло. Я чувствовал её как мужчину, а не как женщину. Грубый голос, сильные руки и худощавое телосложение.
Одежда, тоже, так себе. Синие джинсы торчащие в районе колен, небрежно заправленные в черные резиновые сапоги. И клетчатая рубашка. Про грудь вообще молчу, её просто не было.
Я смутно вспоминал, это нечто, которое дышало мне в ухо и преследовало.
— А ты не чувствовала ничего странного?
— Черный туман с желтыми глазами?
— Злобное дыхание...
— Взгляд в спину? Да, да, да, — театрально повторила незнакомка, — Опять ссышь?
— Есть такое, — не стесняясь признался ей, глядя в черные как ночь глаза.
— Это НЕЧТО, — выделяя последнее слово, продолжала. — Оно пробирается в наш разум и ищет то, что будоражит в нас слезы, отчаяние и страх. Остальные воспоминания стирает и выжидает когда ты уснёшь. Во время сна верхние оболочки твоей души слабеют. Снова является он. Нечто такое, от присутствия которого мороз по коже, запах трупа, разлагающегося не первую неделю и душевная боль.
— Как с ним бороться?
— Я и не собираюсь, — от её грозного взгляда веяло холодом. — Ему нужна помощь.
— Мне бы кто помог.
— Всем сыкунам, жалеющим себя и свою жизнь не место в этом доме. Собирайся и уходи, — после сказанного она продолжала начищать железным ёршиком толстенное дуло самодельного ружья, заряжая их стеклянными пулями.
— А если ты собираешься выживать, то тебе со мной. Сразу предупреждаю, — нахмурилась она, продолжая. — Мы будем жрать и пить то, что попадется. Так надо, если ты хочешь жить.
Я молчал. Да и не знал что сказать.
— Спи, путник. Завтра отправляемся. На, изучи, — она положила мне самодельное ружье, а так же много листов.
Увидела мой вопросительный взгляд и продолжила, — Это инструкция написанная мною чернилами, а также карта местности и план действий.
Я сморщился. Эти листы были грязные. Местами в крови. Нужно привыкать.
Сталкер Микки Раунец.
Ну и неженка. Ему бы платишко и туфельки. В этом мире надо выживать, а не выбирать жрачку и пойло.
Надеюсь он не подведёт, хотя ему вместо стеклового ружья, надо дать тряпочку пыль витирать. Брюзга.
Я росла в таких условиях, что мне не чужды: страх, брезгливость и любовь.
Мой отец охотник со стажем. И всегда брал меня пострелять всякую дичь. Он и научил меня меткому глазу и четкости рук. От него я перебрала дар собирать оружия. Мы ходили в походы и ели червей, причём эти безумные туры покупали за бешеные бабки.
А он изнеженный мальчик. Тепличное растение. Тьфу, блевать охота от его мендальности.
Я разбирала остатки мяса морла. Запашок, конечно не хуже чем от курицы. Шкуру промыла и оставила для укрытия крыши. Тепло сейчас, потом же неизвестно какая погодка нас ожидает.
Тем более она хороша в маскировке. Именно из-за этого морлоплаща Люцифер меня и не заметил.