Командиру ничего не оставалось, как поверить в рассказ Тычко о героической битве до последнего патрона. О том, как он голодный, с вывихнутой ногой, долго полз по лесам и болотам к своей родне. Питался в лесу сыроежками и черникой и даже пристрелил по дороге двух немецких солдат. Тычко сначала хотел записать в актив четырех фашистов, но бросив взгляд на внимательно слушавшего его рассказ особиста, ограничился двумя. Начальник особого отдела пристально изучил военный билет Антона, вздохнул и вышел из землянки. Ничего, на чем бы было можно зацепить старшину, в голову не приходило. Обычная для военного времени правдоподобность.
Тычко, как человека в погонах, поставили на должность командира отделения, и, воспрянув духом, старшина тут же приступил к строевой муштре подчиненных ему бойцов. К моменту прихода в отряд Адама Антон уже чувствовал себя старожилом, с презрением относясь к пришедшему после него пополнению.
Бойцы отряда не испытывали к старшине уважения, считали его твердолобым тираном и скрежеща зубами выполняли его глупые приказы.
— Вот уж никак не ожидал увидеть тебя здесь, — ехидно сказал Антон и в сомнении протянул Адаму ладонь для рукопожатия.
— Это точно, — ответил Адам, — пути Господни неисповедимы. — Он засунул руку в карман галифе и с задумчивым видом начал там что-то искать. Тычко так и стоял перед ним с глупо протянутой рукой, пока Адам не вынул пачку папирос, не закурил и только после этого пожал влажную ладонь Антона.
— Я грешным делом подумал, что ты сейчас подкову достанешь, — фальшиво засмеялся Тычко, — ладно, что старое помянет, тому глаз вон. Люди сказывали, будто ты в польской армии служил? Теперь вижу, что врали. Да, тяжело вашему брату пришлось.
— Кому тяжело, кому повезло, — прищурился Адам, — ты, как я посмотрю, тоже судьбой не обижен.
— Ага, не обижен, — посетовал Тычко. — Знаешь, сколько я горя хапнул, по немецким тылам бегая? Два раза из окружения чуть ноги унес.
Мимо собеседников прошла Стефания. Адам никак не ожидал увидеть ее в отряде на второй день своего пребывания. Он проводил девушку взглядом и про себя усмехнулся, вспоминая их знакомство, поцелуй и удар коленом в пах. Девушка удостоила Адама коротким, оценивающим взглядом, замурлыкала себе под нос польскую песенку и скрылась в землянке командира отряда.
— Эх, хороша, чертовка, — загляделся на Стефанию Тычко, — связная наша. Давно к ней подкатываюсь, но пока безрезультатно. Но ничего, рано или поздно я ее прижму в укромном местечке… Ты мне так и не ответил, ты действительно в Войске Польском на службе состоял, или это все сказки?
— А это, Антоша, — не твое собачье дело, — зло ответил Адам. — И мой тебе совет, ты бы поменьше помело свое распускал. Меньше знаешь, крепче спишь. Так оно будет лучше. Пока я тебя еще раз не подковал. Будь здоров! — Адам презрительно выплюнул окурок под ноги Тычко, и, насвистывая ту же, что и Стефания, польскую песенку ушел по своим делам.
Тычко почесал затылок, довольно присвистнул, развернулся на каблуках на окурке Адама и отправился искать особиста, чтобы сообщить ему важные новости.
Начальник особого отдела внимательно выслушал информацию старшины про Адама, поблагодарил за бдительность, но к его глубокому удивлению озвучил стукачу те же самые мысли, которые Тычко услышал несколько минут назад из уст самого Ковальчика. «Чертовщина какая-то», — подумал Антон и в задумчивости покинул землянку особиста.
Еще большее удивление Тычко вызвало решение командования приблизить Адама к себе, определив на должность заместителя командира отряда по диверсионной работе. В обязанности «зам по Д», (так отныне называли его бойцы), входило обучение личного состава премудростям подрывного дела, изучению оружия, выживанию в экстремальных условиях, маскировке и другим полезным знаниям, превращающим обычного человека в грозную машину убийства.
Занятия проводились на открытом воздухе в специально оборудованном классе. Из березового кругляка партизаны соорудили большой стол для своего преподавателя, а напротив него установили несколько рядов сбитых из досок парт. Позади стола преподавателя на два вкопанных в землю столба прикрепили настоящую школьную доску. Основными учениками были шестеро крепких смышленых бойцов, их подготовке Шмель приказал уделить особое внимание, остальные слушали Адама на добровольной основе.
На первом же занятии импровизированный класс заполнился до отказа. К удивлению Адама явилась и Стефания. Девушка устроилась на передней парте, и несколько раз смерив преподавателя оценивающим взглядом, приготовилась впитывать в себя азы диверсионной науки. Спустя несколько минут к занятиям присоединился и Тычко. Старшина занял место на последнем ряду, откуда сразу же начал сверлить затылок Стефании колючим взглядом и с ненавистью поглядывать на Адама.