Рассуждения Серого немного успокоили продавщицу.
– Я пойду, что ли? – сползая с табуретки, сказала она.
– Куда?
– Домой… Торговать-то сегодня больше не будем. Я малую из садика заберу пораньше.
– Сиди! – прикрикнул на нее Серый. – Сейчас до Глобова дозвонюсь, сообщу, что и как. Пусть он решает.
Через зияющие провалы на месте стеклянных витрин было видно, как к разгромленной заправке подъезжают автомобили и как Гена, автомеханик, машет им руками – проезжайте, мол, мы не обслуживаем.
Наконец Глобов ответил. Серый обстоятельно доложил ему обо всем, что произошло на заправке. Старший менеджер не удивился. Он велел оставаться на месте, не паниковать и обещал вскоре приехать.
Да и чего бы Глобову удивляться? Это было уже третье нападение на заправку, принадлежащую «Сибирь-нефти»…
– Шалят ребята, – пробормотал менеджер, щегольски разодетый детина под два метра ростом, сбритым затылком и накачанной фигурой. – С огнем играют.
В одежде он подражал хозяину – владельцу сети бензозаправочных станций Павлу Широкову. Правда, Широков был чуть ниже и гораздо привлекательнее. Глобова портило невыразительное лицо и неуклюжие манеры. Широков же обладал неким аристократическим лоском, безукоризненным поведением светского льва и любимца женщин, одновременно с решительной, жесткой хваткой самого настоящего дельца.
«Откуда это у него?» – не раз спрашивал себя Глобов. Ответ не находился. Сам он приехал покорять столицу из подмосковного городка Люберцы и немало преуспел на поприще полукриминального бизнеса.
Широков же был выходцем из московской шпаны довольно мелкого пошиба. Родился на заводской окраине, рано остался без родителей и чуть ли не беспризорничал, пока подростком не пристал к одной из группировок бывшего авторитета Зубра, иначе говоря, Алексея Зуброва. Оттуда, с самых низов, и пошла карьера Паши, теперь, разумеется, многоуважаемого Павла Ивановича. Так что никаким аристократическим и даже просто интеллигентным прошлым в биографии Широкова и не пахло. Где он приобрел блестящие манеры, изысканный вкус и незаурядный ум, оставалось для Глобова загадкой. Правду сказать, это интересовало не только старшего менеджера, но и многих других знакомых Широкова, особенно из братвы.
Партнеры по бизнесу только руками разводили, когда Паше удавалось провернуть очередную головокружительную сделку. Делал он это легко, играючи, получая истинное удовольствие от совершаемых действий.
Менеджер набрал номер шефа и вздрогнул, услышав его твердый, хорошо поставленный голос. Широков вызывал у него тайный трепет.
– Павел Иваныч, уже третью заправку обстреляли, – деловито сообщил он. – Что делать будем?
– Пока ничего. Съезди, успокой людей, наведи порядок, и… пусть продолжают работать. Да… будь добр, позвони в полицию.
– Багиров уже все сделал. Пора меры принимать, Павел Иваныч!
– Я подумаю, – уклончиво ответил Широков. – Люди не пострадали?
– Вроде нет.
– Вот и слава Богу! Возьми с собой ребят на всякий случай.
Глобов ехал на пострадавшую заправку и так задумался, что проскочил на красный свет. К счастью, гаишников поблизости не оказалось. Он прокручивал в уме последние события. У «Сибирь-нефти» была более чем надежная «крыша», поэтому привыкли работать без опаски, спокойно. И вдруг… без всяких предупреждений, без выдвижения каких-либо требований… на голом месте возникли неприятности. Причем никто не знал, откуда ветер дует.
– Видать, босс кому-то дорогу перешел, – пробормотал менеджер, оглядываясь.
За ним, плотно пристроившись, ехал «джип» с охраной. Ребята не отставали, держались рядом, чувствуя серьезность момента. Глобов судорожно вздохнул и повернул на объездную. Широков особо не нервничает, значит, знает выход из положения. И вообще, в таком деле не у старшего менеджера, а у начальника службы безопасности голова должна болеть. Глобову что? Он только исполнитель. Что ему скажут, то он и делает.
У самой заправки «джип» обогнал машину Глобова и остановился напротив разоренного павильончика. Ребята, настороженно оглядываясь, высыпались наружу. К счастью, это оказалось лишним.
Войдя в магазин, менеджер первым делом нашел уцелевшую бутылку коньяка, откупорил ее, приложил горлышко к губам и сделал несколько больших глотков. Показалось, что тревога отступила…
Глава 4
Начало лета в Москве выдалось жарким. По раскаленному асфальту носился тополиный пух. Прохожие, разомлевшие от зноя, раскупали мороженое, холодную воду и пиво.
Леночка торопилась. Обеденный перерыв у нее был коротким, а ей еще надо забежать в супермаркет за продуктами и успеть перекусить. Таскать с собой на работу термос и бутерброды она ленилась, – обедала в маленьком кафетерии за углом. Заказывала почти всегда одно и то же: горячие сосиски с гарниром или пельмени. Выбирать было особенно не из чего. Сегодня, правда, небогатое меню предлагало блинчики со сметаной.
– Блинчики! – выпалила Леночка, запыхавшись от беготни по супермаркету. – Две порции. И сосиски.
– С капустой или картофельным пюре? – спросила официантка.
Она была новенькая и не успела еще познакомиться с постоянными посетителями. Две другие девушки, обслуживающие кафе «Красный мак», прекрасно знали вкусы Лены и лишних вопросов не задавали.
– С пюре, – сердито ответила Слуцкая, как будто официантка обязана угадывать ее желания.
Девушка уловила недовольство посетительницы и обиделась. Что она такого спросила?
– Вчера вы с капустой просили… – пробормотала официантка, записывая заказ.
«Записывает! – фыркнула про себя Леночка. – Как будто можно перепутать три с половиной блюда! И вообще, о какой капусте идет речь? Я с детства эту гадость в рот не беру!»
Девушка принесла сосиски, блинчики и чай. Лена жевала без аппетита, мучительно припоминая, кто ее вчера обслуживал, – Таня или Марина? Ну уж точно не эта заносчивая девица, у которой на красном передничке красовалось вышитое «Зина».
– Противное имя, – буркнула себе под нос Слуцкая, принимаясь за блинчики. – И еда невкусная.
Все сегодня пошло не так. Кощей вызвал ее на ковер и отчитал, как только мог. Наверное, ожидал, что она не выдержит и напишет заявление об уходе. Нет уж, дудки! Ему не удастся так просто выкурить ее с насиженного места. Возомнил себя… папой римским! Командует! Пусть жене своей указывает, как себя вести!
Мысль о том, что ей, возможно, придется менять работу, была невыносима. Леночка от возмущения сделала слишком большой глоток чая и закашлялась. Сосиски показались ей холодными, блинчики пресными, а сметана кислой.
– Отрава какая-то… – чуть не плача, пожаловалась она неизвестно кому, с трудом сдерживая слезы. – И чай как кипяток!
Неосторожно отхлебнув слишком много, Леночка обожглась и была близка к истерике. «Так. Надо успокоиться, – твердила она про себя. – Нельзя раскисать. Ни в коем случае не показывать слабости! Люди только этого и ждут…»
Ее мысли вернулись к Кощею. Чего он на нее набросился?
«Вы, наверное, перепутали государственное учреждение со стриптиз-баром», – буравя ее колючим взглядом, ехидно заявил директор.
У Леночки пересохло в горле. Да как он смеет?
«Что вы имеете в виду?» – стараясь унять дрожь в голосе, спросила она.
«Ваши нелепые наряды! – Кощей аж привстал из-за стола, так она его бесила. – Что вы себе позволяете? Вы бы еще полностью оголились! Явились бы на работу в чем мать родила!»
Слуцкая невольно глянула на свой костюм классического покроя. В одежде, как, впрочем, и во всем остальном, она была до скуки консервативна.
«Не делайте из меня идиота! – заорал Кощей. – Нечего притворяться, будто вы не понимаете, о чем я говорю!»
Она действительно не понимала.
«Я молчал, глядя на ваши опоздания, – продолжал директор, пылая праведным гневом. – Молчал, когда вы после обеденного перерыва являлись на полчаса позже. Но и моему терпению пришел конец. Я у себя в институте не позволю устраивать… бордель! Нанимайтесь секретаршей к этим… новоявленным буржуа и сверкайте там своими телесами, сколько вам будет угодно. Они только обрадуются. Но я – руководитель старой закалки, и мне здесь нужны серьезные, ответственные работники, а не… развратные девицы, уличные потаскушки! Извольте вести себя подобающим образом, иначе…»