Этот новый материал, по моему мнению, должен получить надлежащее внимание в новых книгах, а не в дополненных изданиях старых.
Создание новых книг вместо переделки уже написанных — это мой способ ответа на критику в адрес моей работы. Когда я принимаю и уважаю определенные критические замечания, то без колебаний включаю их в свои следующие сочинения. Если я уверен, что совершил ошибку, то учусь на этой ошибке, а не повторяю ее.
Как насчет этой моей книги? Есть ли в ней ошибки? Или, хуже того, не является ли она сама большой ошибкой?
На первый вопрос я даю утвердительный ответ: разумеется, в этой книге есть ошибки. Это не банковский гроссбух и не балансовый отчет. Это книга о великих идеях, написанная простым смертным.
На второй вопрос я отвечаю «нет». Я горжусь этой книгой и продолжаю отстаивать ее, несмотря на неизменную враждебность и критику со стороны академической науки. Когда я работал над ней в начале 1990-х годов, то намеренно пускался в рискованные рассуждения о человеческой истории и предыстории, изучал белые пятна, ставил под сомнение априорные предпосылки и привлекал внимание к темным и загадочным местам в нашем понимании прошлого. Я хотел, чтобы люди задумались и возобновили дискуссию на тему, давно утратившую общественный интерес, — о возможном существовании погибшей цивилизации. При этом я понимал, что смогу привлечь интерес лишь в том случае, если выйду за рамки условностей. Я устроил фронтальную атаку на традиционные представления в сочетании со страстной аргументацией в защиту альтернативного взгляда на историю. При этом я заполучил массу недоброжелателей, но время показывает, что конфронтационная стратегия принесла свои плоды. После второго документального фильма программы «Горизонт» моя книга продолжает стоять, как гладиатор на арене Колизея. Хотя она покрылась рубцами и шрамами от многочисленных нападок, но все еще стоит, а это — главное условие выживания на любом ринге.
(Примечание: этот раздел следует читать в сочетании с приложениями II и III данного издания).
Мои ученые критики часто обвиняют меня в неправомерном игнорировании результатов радиоуглеродных датировок, когда мне хочется представить какое-то место более древним, чем говорит наука. К примеру, Гарретт Фаган, профессор античной истории в государственном университете Пенна (США), много раз нападал на меня в связи с этим вопросом как в частных беседах, так и в публичных дискуссиях. Его особенно возмущает, что в описании Тиауанако в моих книгах нет упоминания о «представительной» серии радиоуглеродных датировок (на самом деле всего 29 датировок, см. приложение III), показывающих, что руины города в Андах представляли собой девственную почву еще 3500 лет назад, а монументальное строительство началось никак не раньше 2000 лет назад. Он считает, что эта серия радиоуглеродных датировок исключает и делает нелепой любую возможность отнесения Тиауанако на 17 000 лет в прошлое, как я предполагаю в своей книге.
Читатели, которые хотят более подробно узнать о способе получения и оценки 29 радиоуглеродных датировок из Тиауанако, должны прочитать приложение III. Однако никого не удивит, если Фаган окажется прав в этом отношении. В конце концов, он лишь повторяет и вновь подтверждает мнение большинства традиционных историков и археологов — и я готов признать, что в Тиауанако нет ни одной радиоуглеродной датировки ранее 1500 года до н. э. В конце концов, я предваряю мою дискуссию о Тиауанако, обращаясь к читателям с предупреждением, что официальная датировка расцвета городского строительства может приходиться на VI век нашей эры, и объясняю, что собираюсь заняться «альтернативной хронологией… не принятой большинством ученых».