В 1960-х и 1970-х годах догадки Эгера были проверены на практике Хью Харлстоном-младшим, американским инженером, постоянно живущим в Мексике, который выполнил обширное математическое исследование Теотиуакана. Харлстон доложил о своих находках в октябре 1974 года на Международном конгрессе американистов. В его статье, полной смелых и новаторских идей, содержалась кое-какая особенно любопытная информация о Цитадели и храме Кецалькоатля, расположенном на восточной оконечности этого огромного квадратного комплекса.
Храм считался специалистами одним из наиболее хорошо сохранившихся археологических монументов в Центральной Америке. Его первоначальная доисторическая структура была частично погребена под другим, значительно более поздним курганом, примыкающим к нему с западной стороны. При раскопках этого кургана была вскрыта изящная шестиэтажная пирамида, которая теперь возвышалась передо мной. При площади основания 82 000 квадратных футов ее высота составляла 72 фута.
Храм, сохранивший следы первоначальной многоцветной раскраски, покрывавшей его в древности, представлял собой странное и прекрасное зрелище. Преобладающим скульптурным мотивом была серия огромных змеиных голов, выглядывавших из лицевых блоков по обе стороны от массивной центральной лестницы. Вытянутые челюсти этих странно гуманоидных рептилий были усажены клыками, а на верхних губах красовалось нечто вроде длинных, подкрученных вверх усов. Мощная шея каждой змеи была окольцована пышным плюмажем из перьев — не вызывавшим сомнений символом Кецалькоатля.
Исследования Харлстона показали существование сложной математической взаимосвязи между сооружениями, расположенными вдоль Улицы Мертвых (и даже за ее пределами). Эта взаимосвязь приводила к экстраординарному выводу, что Теотиуакан был построен как точная мелкомасштабная модель Солнечной системы. Как бы то ни было, если центральная линия храма Кецалькоатля обозначает положение Солнца, то архитектурные ориентиры, расположенные к северу от нее по оси Улицы Мертвых, в масштабе соответствуют правильным орбитальным расстояниям внутренних планет, пояса астероидов, Юпитера, Сатурна (представленного пирамидой Солнца) и Урана (представленного пирамидой Луны). Орбитам Нептуна и Плутона соответствуют еще не раскопанные курганы в нескольких километрах к северу.
Если эти соответствия не случайны, они по меньшей мере указывают на то, что в Теотиуакане существовала высокоразвитая наблюдательная астрономия, уровень которой лишь сравнительно недавно был достигнут современной наукой. Уран оставался неизвестным для европейских астрономов до 1787 года, Нептун — до 1846 года, а Плутон — до 1930 года. С другой стороны, даже наиболее консервативные оценки возраста Теотиуакана предполагают, что главные элементы его архитектурного плана (включая Цитадель, Улицу Мертвых и пирамиды Солнца и Луны) датируются по меньшей мере эпохой жизни Христа. Ни одна известная цивилизация этой эпохи в Старом или Новом Свете предположительно не обладала знаниями о внешних планетах Солнечной системы, не говоря уже о точных сведениях об их орбитальном расстоянии по отношению друг к другу и к Солнцу.
Завершив свое исследование пирамид и проспектов Теотиуакана, Стэнсбери Эгер пришел к следующему выводу: «Мы еще не представляем значение, степень совершенства и широту распространения астрономического культа в Древней Америке. План небосвода был одним из элементов этого культа, а Теотиуакан — одним из его главных центров».
Но было ли это явление всего лишь астрономическим «культом», или же оно больше напоминало то, что мы называем наукой? И независимо от того, культ это или наука, разве логично предполагать, что он пользовался широким распространением только в Новом Свете, когда существует множество свидетельств его связи с другими частями Древнего мира?
К примеру, палеоастрономы воспользовались новейшими компьютерными программами для составления карт звездного неба и недавно продемонстрировали, что всемирно знаменитые пирамиды на египетском плато Гиза образуют точную наземную диаграмму трех звезд из пояса созвездия Ориона. Но это не было пределом для карты небосвода, созданной древнеегипетскими жрецами на западном берегу Нила. Как мы увидим в V и VI частях этой книги, в их общую картину мироздания входил такой природный объект, как река Нил, расположенная именно так, чтобы символизировать Млечный Путь по отношению к пирамидам.