Но в этот раз удалось отбиться от погони только где-то за Новгородом, и только тогда они вздохнули свободно и поняли, что теперь точно едут к долгожданному отдыху, он так любил эту дорогу, и постепенно к нему возвращалось знакомое чувство, когда кажется, что теперь так будет всегда: плавное мелькание деревень, полей и речушек с очаровательными названиями, и снова подъем в горку, какая красота за спускающимся к полю лесом, - и ни грамма усталости. В «Зайцевой Горе» их ждали разные домашние разносолы, и это было так хорошо: остановиться, посидеть, посмотреть телевизор, сделав вид, что никуда не спешишь, и, поразмявшись на суше, снова трогаться в плавание.
Предстояло еще пять часов дороги, - когда Ленечка засыпал, они с женой обычно говорили запоем обо всем, о том, о чем никак не хватало в жизни времени поговорить, и она, как никто другой, умела объяснить ему о жизни все и даже о нем самом такие вещи, о которых он сам бы не догадался. Только она одна знала ответы на все вопросы, и когда он колебался в чем-то, он знал, что спросить у нее - значит, спросить у Бога, она была его мерой вещей и голосом совести.
Они включали американские блюзы 70-х годов и не могли наговориться о литературе, о стимулах, движущих творчеством, о людях читающих и о людях пишущих, о критериях настоящего произведения, часто спорили. И когда машина ему подмигнула, что осталось бензина на 80 км и неплохо бы заправиться, он свернул на первую встретившуюся заправку в поле только потому, что там на пригорке за озером блестела церковь, и поддавшись какому-то детскому доверию к этому месту, решил, что не будет думать, хороший ли здесь бензин.
Белая церковь оказалась до удивления знакомой, и присмотревшись, он понял, что опять у него срабатывает «дежа вю» - и Васильевский остров, монастырь во дворе дома 12-й линии - только теперь он всплыл на дороге под Вышним Волочком, и голубое озеро перед ним, не добраться. Заправка оказалась какой-то заколдованной, оставшейся с незапамятных времен в этом месте, и колонка, похожая на автоматы с газированной водой, отсчитывала литры стрелочкой, как на часах... Подул откуда-то примчавшийся ветер и сдул ему кепку, так аккуратненько посадив ее на дорожке у поля перед зачем-то взявшейся здесь шаткой калиткой... Под кепкой лежал апельсин.
Когда он вернулся сюда с женой и Ленечкой, чтобы тот сам поднял кепку, рядом с ней лежало уже два апельсина, и вскоре за поворотом к озеру они нашли целую рощицу апельсиновых деревьев, таких нарядных, юных, смеющихся. Они были так похожи на яблони, склонившиеся под ярко-оранжевой тяжестью своими зелеными кудрявыми веточками. Апельсины были кислющими на вкус, зато дивно пахли, и желтая сурепка росла между ними в проталинах на ярко-зеленой траве, сквозь деревья уходила вдаль трогательная дорожка и все это было так похоже на то, что он слышал в «Casta Diva» - ощущение невозможного предела, преклонения перед красотой, счастья и страдания перед конечностью счастья одновременно. Набрав апельсинов, они поехали дальше.
25 марта 2012