Любви к Зосе у Зимина никогда не было, была благодарность за спасение, долг верности. Так и прожил с ней десятки лет, с женщиной довольно ограниченных интересов, но умевшей хорошо устраивать быт. Она была очень удобной, хорошей хозяйкой. Вовремя накормить, убрать, постирать - в этом она была педантичной. И мужа приучила к порядку. Сначала этот строгий порядок казался невыносимым, но потом Зимин смирился, принял его как должное. Так по инерции и привычке придерживался его и после смерти жены: все лежало и висело там, где когда-то держала жена, и готовил он себе то же на завтрак и ужин, что готовила на протяжении многих лет она. Ровно через три дня менял рубашки и каждый день - носовые платки, даже если не приходилось ими пользоваться.
Зимин, конечно, понимал, что ему не хватает духовной близости с женой, что и она была бы более счастлива с другим мужем, принимавшим ее уровень и не требовавшим большего. Но он давно примирился со своей судьбой, несправедливой к нему, даже жестокой. Не такие высоты он должен был взять. Не взял. А уж коль переступил свой перевал, пошел вниз, изменить что-либо трудно, да и стоит ли.
И все же перемены должны были произойти. Впервые в жизни судьба послала ему неожиданную любовь. Зимин поверил, что с Аленой он будет счастлив на этом, конечном этапе жизни.
Вот об этом он и думал теперь, лежа в кровати и ожидая подъема. Не выдержал бесцельного лежания, встал, начал одеваться, не заботясь о том, что может разбудить Цезика. Одевшись, пошел на улицу, решив до завтрака прогуляться по лесу.
Навстречу Зимину по дорожке, вынырнувшей из кустов, вышел Семен Раков. Остановился, поздоровался легким поклоном головы, приложив руку к груди. Вторая рука была спрятана за спиной.
- И вам не спится, Аркадий Кондратьевич? - спросил Семен. - Раненько поднялись.
- Да что-то не спалось сегодня.
- А я каждый день встаю в шесть, то гуляю, то поварам на кухне помогаю. Алена ваша где?
- Где же ей быть, спит еще.
- А я туфлю ее нашел. - Семен отвел руку из-за спины и показал женскую туфлю с еще не засохшей грязью на каблуке. - По своей работе узнал, что ее туфля. Вот, подметку прибивал из двух кусков.
Такие желто-коричневые туфли Зимин видел на Алене.
- А где же вы ее подобрали? - почему-то встревожился он. - Может, она выбросила!
- Да нет, потеряла. В кустах нашел. Понесу ей.
Они прошли еще немного и очутились неподалеку от дома врача Егорченко. Удивились, увидев там людей, машину, милиционеров и овчарку, которую держал на поводке милиционер-кинолог.
- Что-то случилось, - сказал Зимин, остановившись, и в груди его невольно похолодело.
- Раз милиция тут, конечно, - согласился Семен.
Подошли ближе. Зимин узнал следователя, младшего советника юстиции. Тот, присев на корточки, заливал гипсовым раствором след. Лейтенант милиции фотографировал дом, дорогу, двор. Зимин увидел, что следы женские, и на одном из них отчетливо виден отпечаток подметки из двух кусков.
- Отличная примета, Аркадий Кондратьевич, - поздоровавшись с Зиминым, похвалился следователь. - Вот мы ее сейчас и возьмем.
Лейтенант милиции объяснил Зимину, что тут произошло.
- Вот, - показал он на окно, - куда стреляли.
Стекло было разбито, осколки остались только по углам рамы.
- Судя по всему, стреляла женщина, - рассказывал словоохотливый лейтенант. - Вон как наследила. Долго топталась. А стреляла вот из чего. Он подошел к машине, достал оттуда ружье-одностволку. - Собака нашла, а дальше след потеряла.
Семен, услышав это, спрятал туфлю в карман плаща и шепнул Зимину:
- Алена это. Ей-богу, она.
Зимин не осмелился спросить у следователя, убит ли кто-нибудь, боялся услышать ответ и, дернув за рукав Семена, поспешил в санаторий, чтобы скорее встретиться с Аленой.
- Алена стреляла. Туфля ее, и следы, значит, ее, - твердил Семен.
- Почему Алена? Что ей этот врач? За что она могла стрелять в него? Зимин вспомнил ее странное поведение в последние дни, настойчивые расспросы о сроках давности и вдруг поверил, что стреляла в самом деле она.
"Вот и сон в руку, вот и сбылось мое предчувствие беды", - подумал он, и идти дальше не смог, перехватило дыхание. Остановился, схватившись за сердце.
Подъема еще не было, но многие отдыхающие вышли из корпуса - кто пройтись по свежему воздуху, кто на физзарядку, какая-то женщина пробовала подтянуться на турнике.
- Пойдемте к Алене, пойдемте, - взволнованно повторял Семен. - Ай-ай, что ж это она наделала? И как надумала?
- Почему она? - разозлился Зимин. - А может, и не она вовсе, может, кто-то ее туфли обул?
- Она, Аркадий Кондратьевич, чувствую, что она, а ружье у Магды взяла. Вот как.
Они не успели войти в корпус, на крыльце встретились с Аленой. Семен молча протянул ей туфлю. Какой-то миг она испуганно смотрела на него, потом выхватила из Семеновой руки туфлю и закинула ее в кусты. На Зимина посмотрела долгим, горячечным взглядом, и по глазам ее тот понял, что все правда, стреляла она.
- Там уже следственная бригада, собака. И ружье нашли, - упавшим голосом сказал Зимин.
- Ага, ага, - совсем некстати закивала она головой.
- Ты? - спросил он.
- Аркадий... - начала она и оборвала разговор, вся сжавшись, как от холода. - Они приехали? Ну что ж!
- Они там. Ты? - снова повторил он вопрос.
- Я пойду туда. Признаюсь, что я убила его.
- Кого?
- Грака Семена. - И пошла не оглядываясь, уверенная, что они пойдут вслед.
- Алена, погоди! - позвал ее Раков. - Какого Грака? Того, что в нашем районе в полиции служил?
- Его.
- Ерунду говоришь. Того Грака партизаны схватили и на тот свет отправили.
- Нет, он тогда жив остался, а вчера я его убила. Только теперь он был зубным врачом Егорченко.
Зимин догнал ее, схватил за руку.
- Стой, расскажи мне все.
- Им, следователям, расскажу. Грак меня... а потом убил в овраге вместе с моими родителями. А теперь я его убила. Раз по закону его нельзя судить за давностью.
- Так это ты о нем все говорила? Что же ты наделала? - схватился за голову Зимин. - Почему же ты мне раньше всю правду не рассказала? Не существует давности для предателей. Не существует, слышишь? Хоть сто лет пройдет, судить их будут.
Дальше они шли молча и подоспели к месту происшествия как раз тогда, когда милиционер снова старался навести на след собаку. Собака вдруг закрутилась, заметалась и рванулась к Алене.
- Осторожно! Держи собаку! - закричал Зимин.
Собаку проводник удержал, но она все рвалась к Алене.
Алена подошла к следователю.
- Это я стреляла, - сказала она.
В это время из глубины двора показался, направляясь к калитке, Егорченко. Шея его была перебинтована, он поворачивался всем корпусом, как волк.
Алена побледнела, судорожно глотнула воздуха, покачнулась и расставила руки, словно переходила узкие мостки.
- Живой?! Грак живой. Его и убить нельзя?!
Она упала бы, если б ее не поддержали Зимин и лейтенант.
Выписка из постановления
следователя о мерах пресечения
Я, военный следователь военной прокуратуры капитан юстиции Иванов Г.И., учитывая, что обвиняемый в совершении преступления, предусмотренного статьей 61 УК БССР (измена Родине), Егорченко Валентин Павлович, он же Грак Семен Савельевич, может скрыться от следователя, постановил: взять его под стражу.