Она обняла меня за плечи и сказала, что нужно пойти поговорить с дедушкой. Мы пошли. Мы с тетушкой Грасией обе были очень удивлены, когда узнали, что дедушке было известно об Арчи Биггли. Ирен ему рассказала, потому что, по его словам, ей было тяжело и нужно было кому-то выговориться.
Дедушка сказал, что я правильно сделала, отказавшись давать обещание больше не слушать Ирен; это правильно, если я хочу писать, как Лора Джин Либби или Мария Корелли. Он думал, как он сказал, что меня больше интересовали Диккенс, Теккерей и Скотт, но что, очевидно, он заблуждался.
У меня было ощущение, что дедушка, как это называет Крис, меня «разыгрывает», но я не уверена. Возможно, я ошибаюсь. В любом случае уже совсем скоро мы все разрешили.
Писатель, говорит дедушка, должен постоянно собирать материал. Но несмотря на это, автор должен хорошенько просеивать этот материал. Дедушка говорит, что ни один человек не может собирать все подряд, потому что, как доказали психологи, человеческий мозг способен вместить только определенное количество информации. Поэтому, сказал он, очень важно выбрать и выработать для себя определенные стандарты как можно раньше и собирать уже всю информацию в соответствии с ними, чтобы избежать переполнения сознания непонятной мешаниной.
Думаю, что дедушке стоило мне об этом сказать намного раньше. Но я благодарна за то, что узнала об этом сейчас, пока еще не совсем поздно.
Знаешь, нам понадобилось некоторое время, чтобы добиться разъяснения трагедии, которую так боялась тетушка Грасия.
Дедушка сказал ей, что он, как и я, не совсем понимает причины. Сказал, что не может представить себе Кристофера, бегающего по дому и бросающего бессмысленные угрозы бывшим мужьям.
Тетушка Грасия ответила, что настоящая трагедия наступит, когда Кристофер уличит Ирен.
Дедушка улыбнулся своей ангельской улыбкой, которая обычно означает, что он скажет сейчас какой-то афоризм. «Не уличит, дорогая. Успокойся. Этого не будет. Сама эта ситуация описывает трагедию — или триумф — брака».
Думаю, что я не совсем его поняла. Но так как я уверена, что это очередной афоризм, то цитирую его тебе. Ты замужем. Возможно, ты поймешь. В любом случае, что бы это ни значило, оно означает, что никакой гамлетовской трагедии, где в конце все умрут, не будет.
Милая Джуди, я так люблю тебя. Передашь Грегу, что я и его люблю?
II
28 августа 1900
Милая, дорогая Джуди-Пуди,
Так здорово, что ты мне так подробно объяснила, что дедушка имел в виду, говоря о трагедии, или триумфе, брака. Думаю, что очень смело с твоей стороны говорить, что дедушка, прожив восемьдесят лет, в этом ошибается. Тебе только двадцать два. Но это не важно. Мне больше не интересна женитьба. Я решила, как и Нил, никогда не вступать в брак.
Хотя в последнее время я практически во всем с Нилом не согласна. Внутри него произошла какая-то огромная, ужасная перемена (знаю, что это не очень богатое предложение и написано оно в таком стиле, который я презираю. Но я переписывала его несколько раз на черновике, и кажется, это самый лучший вариант). Или просто лучше выразить это словами дедушки: если Нил в последние несколько месяцев был собакой, то нам следовало бы бояться того, что он нас укусит. А сейчас он ведет себя так, будто нас всех уже покусал, а мы тому и рады.
Не знаю, что спровоцировало в Ниле это изменение, но зато знаю, кто. Этот человек — дядя Финеас. Когда дядя Финеас вернулся из своего многообещающего путешествия в прошлом месяце, он привез с собой секрет. И рассказал его Нилу. Я уверена в этом. Они вдвоем отошли и шептались.
Когда я сказала об этом Нилу, он разозлился. И сказал, что такой человек, как я — беда в любой семье. Но я уверена, что он не хотел. Но он был очень вежливым, говорил тихо, даже когда называл имена, говорил «любопытная» и запугивал. После долгих лет тщательного изучения того, что я приписывала характеру, надеюсь, я наконец поняла, что никто так не злится ни на счет чего, как Нил насчет лжи. Если я совершаю какую-то детскую оплошность, Нил дразнит меня и смеется надо мной.