Оба раза мы давали этому парню достаточно времени, чтобы он мог им распорядиться, как душе угодно. Но поскольку мы все-таки более или менее цивилизованные существа, не очень уж привыкшие к трагедиям, думаю, что не стоит судить нас за не отлаженные импульсивные действия во время подобных происшествий; в первое время тебе и в голову не приходит начать погоню за преступником.
А вот Газ с братьями совсем не подвержены никаким сантиментам. Они приехали во всеоружии около девяти утра этим утром и тут же пустились осуждать нас за то, что мы возились с Олимпией и дедушкой вместо того, чтобы сразу начать искать мерзавца. Замечание Криса о том, что он первым делом подбежал к окну в комнате Олимпии и ничего там не увидел (человек в тот момент мог находиться уже под крышей), никак не помогло.
— Конечно, конечно, — сказал Газ. — Смотреть из окна — все отлично. Но сколько же вы на этот раз ходили вокруг да около и обсуждали произошедшее, прежде чем кто-то догадался выбежать за тем, кто… кто совершил убийство?
Позже он смягчился и сказал, что поскольку он представляет закон в Квилтер-Кантри, он сделает все, что в его силах. Однако он добавил, что, учитывая все обстоятельства и упущенное время, мы не можем от него ожидать очень многого.
Тетушка Грасия предложила на время делегировать как минимум двоих человек, чтобы они охраняли наш дом.
Газ сказал:
— Вы бы хотели, чтобы они оставались внутри дома или снаружи, мисс Квилтер?
Пыталась ли она в тот момент казаться смешной, я не знаю. В общем-то мне все равно. Думаю, это настоящее облегчение. Теперь, когда мы все знаем, что ни один из нас не имеет отношения к этому делу, мне действительно совершенно плевать, что думают люди.
Уилдоки первым делом устроили с нами беседу — с нашей стороны, конечно же, выступал дедушка. Затем они ходили по дому часа два и устроили целое представление из обыска комнаты Олимпии. Она все еще не встает с постели, так что мы, насколько могли, обуздали их энтузиазм осмотреть все в мельчайших подробностях; например, уговорили их пока отложить на время извлечение пули из стены. Перед уходом Газ сказал, что посмотрит, может быть сможет направить к нам пару своих ребят на несколько дней. Пока что никто не пришел, так что, видимо, он посмотрел и понял, что ничего сделать не может.
Только ради Бога, Джуди, не беспокойся о нашей безопасности. В отличие от Газа мы еще можем что-то сделать. Мы с Крисом вместе будем всю ночь охранять дом. Мы отказались от нашей традиции кормить Чтотку и Кипера под кухонным навесом. Все двери в доме заперты от погреба до чердака. Свежий воздух мы получаем через каминные дымоходы, наши силы… ну ты поняла. Никаких шуток, все это очень важно.
Думаю, что на сегодня все. Ну еще прости и все такое за дурацкое письмо, что я написал тебе вчера. И Джуди, прошу, не забудь послать за Люси. Если нам все же удастся получить денег с отцовской страховки, я подумаю над тем, как бы вывезти отсюда дедушку хотя бы на пару недель. Люси с дедушкой — единственные, о ком я сильно беспокоюсь. Остальные вроде бы и сами неплохо справляются. Олимпия, уверен, снова придет в себя, как только вернется дядя Финеас. Слава Богу, что в этот раз он точно сможет остаться.
Твой любящий брат,
ГЛАВА XVIII
I
18 октября 1900, четверг
Дорогая Джуди,
Ты хорошая девочка, но в каком-то смысле твои письма сбивают меня с верного пути. Для начала, ради Бога, Джуд, перестань уже говорить, что я не убивал отца. Если будешь продолжать, то я подумаю (как какое-то время думал о Крисе с Ирен), что ты слишком уж много протестуешь. В конце концов, ты не можешь знать, что я этого не делал, но все же постоянно подчеркиваешь это как действительный факт. Никто здесь ничего не знает. А как ты можешь знать оттуда, из Колорадо?
Однако для меня это не плохо, ведь поэтому я и пишу тебе эти безумные письма. Ночи сейчас длинные, и мне нужно чем-то себя занять, так что, думаю, эти письма служат отличным поводом поупражняться в письме, как говорит Олимпия, «в такое время». Забавно, как мы всегда находим себе оправдание. Еще забавнее, что заставляем себя верить в то, во что хотим верить. Не знаю, имею ли я право говорить во множественном числе. Не важно… не смейся долго над этой шуткой. У меня для тебя есть кое-что поинтереснее.