Все приветливее он разговаривал с Сатаной, рассказывал ему о чем придется или просто нес разную чепуху. Собака стала относиться к нему доверчивее, чаще оставалась возле него. Однажды, когда Дирик в полудреме громко застонал от боли, собака впервые подошла к больному совсем вплотную, положила ему голову на бедро и заглянула в лицо. Дирика разбудил пристальный взгляд, уже не сверкавший враждебным, недоверчивым огнем; он протянул руку, но тут Сатана все же отпрянул назад, заворчал и отодвинулся.
— Все равно ты меня любишь, Сатана, все равно любишь, — сказал Дирик и удовлетворенно прикрыл глаза.
Начались морозы. Продукты кончались, надо было что-то придумать; Дирик наконец собрался с силами и пошел.
Нелегко было перебираться через болото: оно затянулось тонкой корочкой льда, эта корочка трескалась и ломалась на каждом шагу, ноги коченели от холодной воды. Пока Дирик, выбравшись, наконец, на лесную сушь, переобувался, у него замерзли руки; придется раздобывать варежки... Зимой вообще плохо — снег, следы... За едой вовсе нельзя будет ходить... А если еще заболеешь, тогда капут, это факт. Он и сейчас-то наверняка совсем болен... Дирик дул на озябшие руки и думал. Сперва он хотел только добраться до Дзениса, взять продуктов, а тут передумал. Хорошо, что замаскировал бункер, больше он туда не вернется, надо во что бы то ни стало обеспечить себе человеческое жилье на зиму.
Идти было далеко. В соседней волости жил надежный хуторянин Зелтынь; у него есть кое-какие возможности...
Дирик быстро уставал, приходилось несколько раз отдыхать. Зябли руки. То ли дело Сатане — отъелся на хороших харчах, шерсть отросла, лоснилась.
К полудню Дирик совсем утомился, забрался в заветрие, сунул руки за пазуху и подремал часок-другой. Сатана свернулся клубком у него в ногах и тоже дремал, но сторожко: порой поднимал голову, ставил уши, потягивал ноздрями воздух.
С начала своей болезни Дирик все больше привязывался к собаке, и она к нему тоже. Теперь, отдохнув и собираясь двигаться дальше, Дирик сказал Сатане:
— Ну, мотаем дальше, собачья твоя душа, у нас впереди много дел. Авось повезет, мы ведь с тобой везучие. А?
Разговаривая с собакой, он теперь говорил «мы».
Ночью Дирик постучался условленным порядком в окно к Зелтыню. Отворилась форточка, голос Зелтыня спросил:
— Кто скребется так поздно? Сосед, что ли?
— Сосед спит, — ответил Дирик словами пароля. — Разве ты только соседа в гости ждешь?
— По голосу не узнаю, обожди, дверь отопру, может быть, вспомню.
Дирика впустили в дом. Зелтынь зажег свет в кухне, где окна были закрыты ставнями.
— Садись! — кивнул Зелтынь, а сам остался стоять. — Ну? Выкладывай!
Это прозвучало не очень любезно, и Дирик сразу рассердился.
— Потише, потише, друг, — сказал он, немного повысив голос, — сначала я буду задавать вопросы.
— Ах так, гостюшко? В моем же доме?
— В твоем! Уж не ты ли рисковал головой за эту вот крышу, трубу, стены, охранял их и...
— Охраняй не охраняй, так и этак в колхоз катимся... все равно что конские яблоки под горку. Так и этак все, все...
— Спокойно, Зелтынь, ну что это ты! — Дирик, сдерживаясь, покачал головой. — Раскаркался как ворон. Если бы все только ныли сложа руки...
— Все псу под хвост пойдет, — упрямо повторил Зелтынь. — Если война не начнется, конец нам.
— А, да что с тобой толковать! — Дирик опять подавил злобу, помолчал и добавил уже миролюбивее: — Не к лицу нам с тобой лаяться. Ты мне, Зелтынь, помочь должен. Я сейчас по уши в дерьме сижу...
И Дирик рассказал про свои невзгоды: привязалась непонятная болезнь, необходимо лечение и пристанище на зиму. Рассказывая, он все время чувствовал, что Зелтынь его внимательно разглядывает, когда же Дирик сам посмотрел на стоявшего перед ним хозяина, карие глаза забегали по углам.
— Впрямь дерьмо дело, — буркнул, выслушав его, Зелтынь. Подумал и спросил: — А где это ты пропадал, не показывался так долго? Не знали, жив ли ты, пока Дзенис не сказал... Сколько у тебя парней-то осталось?
Дирик стиснул зубы так, что выпятились обросшие щетиной скулы, и Зелтынь, чей взгляд проворным тараканом шмыгал по лицу Дирика, сделал безошибочный вывод:
— Так, так... Значит, накрылись все до единого... Ну ладно, можешь оставаться у меня до утра. И ни минуты дольше... Не те времена, не те люди под боком. Сам понимать должен.
— А что мне понимать? Что ты мне тут...
— Да ничего. Только... как ты там ни ерепенься, а, по-моему, все это...
— Хватит! — Дирик тяжело прихлопнул ладонью по столу. — Трусы... Веди, где переспать!