Любимая собачка, маленькая с длинной белой шерстью, бантиком за ухом и красным ошейником на котором так и написано "Изабелла".
– Изабелла, что ты тут делаешь? Тебе не разрешают здесь гулять, – обратилась девочка к неуёмному зверьку.
Надо же, умудрилась пробраться вглубь дома и теперь наверняка знает, что тут происходит. Вот только рассказать не сможет. Собачка немного отбежала в сторону и вновь выглядывает нечто заинтересовавшее её за спиной девочки. В этот раз увлекла за собой хозяйку, Гретель обернулась через плечо. Там в общем-таки один стол, кресло да тумба. Разве что ещё проход в коридор и ванная комната. Девочку сейчас не интересуют эти помещения. Из одного вот только вышла, умываться больше не хочется, мочевой пузырь к туалету не тянет. Единственное, кажется, она не выключала свет, сейчас лампочка погашена, да и дверь оставляла нараспашку, теперь наполовину закрыта. И… всего-то.
– Ладно, – начала Гретель, расправляя спину, – пойдёшь со мной, будем искать родителей вместе. Действовать как Бонни и… Бонни. Мне одной не по себе. Согласна?
Собачка вряд ли поняла что-то из этой человеческой речи, но отказывать не умеет, особо никогда и не пробовала. Вот только сейчас как никогда вся в растерянности, не знает, куда подастся. Бегает из стороны в сторону, всё её что-то волнует, непременно, своим обонянием она ощущает гораздо больше, чем способны увидеть глаза. Оттого её хозяйка с крохотным нечувствительным носом смотрит на странное поведение своего питомца и лишь хлопает глазами. Понимает только одно, Изабелла капризничает и не хочет идти, демонстрируя своё нежелание, собачка то сядет, а то и вовсе ляжет.
Есть ли время выбирать? Гретель перекинула косу через плечо, первая неспешно побрела вперёд, взмахами рук завлекая следом Изабеллу. До недавнего шустрый зверёк весьма неуверенно оторвался от занятого места, смиренно последовал за своей хозяйкой. По началу медленно, однако вскоре придётся быстро перебирать лапками, дабы поспевать за шагом пусть и маленького, но человека.
Две живые души вместе. Впрочем, всё меняется. Они быстро добрались до лестницы на второй этаж.
Здесь темно, проникает совсем мало света с этажа выше. Прохладно, ощущается движение потока воздуха. Впереди хорошо освещены ступени, длинный красный ковёр на них, местами скомканный, кое-где собранный в кучу. Чуть меньше света достаётся расположившимся внизу массивным каменным подставкам под цветы, мху, покрывающему их.
– Идём, идём, – подгоняет девочка, Изабелла же резко замедлились. Конечно, собачке не позволяется сюда заходить. Но вот боится ли она этого? Видимо да, опасается, что снова обозлит кого-нибудь особо сердитого.
– Чего? Испугалась? Лестница? Думаешь будут ругаться? Не бойся, давай я тебя понесу, – предложила девочка. Она у первой ступени, свет, падающий со спины, проецирует вперёд её длинную тень. От слов к делу, попыталась взять на руки. Но даже подойти не смогла, собачка отбежала в сторону. Благо здесь много пространства для её манёвров.
– Перестань, – попросила девочка, снова наклонилась к Изабелле и очередной раз цепляет ладонями слетевшую шерсть.
– Хватит играть! – уже раздражённо.
Убегает от своей хозяйки, при этом всё равно прыгает и машет хвостиком, уводит обратной дорогой. Вот только Гретель не настроена развлекаться. Ещё несколько неудачных попыток окончательно вывели из себя. В один момент из-за крутящегося комка шерсти и того подвернулась нога, последовавшие два неудачных шага отступления, и закололо в лодыжке.
– Маленькая!.. Всё я ухожу! Ну, и оставайся здесь! – прикрикнула девочка весьма истерично, порыв чувств не сдержать. Резко развернулась и пошагала к лестнице.
Не в этот раз. Изабелла остаётся на месте, язычок свисает между маленьких белых зубок, а её радостный взгляд гаснет и становится таким печальным. Мордочке часто в последнее время выпадает грусть. Видимо, скоро всё хорошее окончательно исчезнет. Не останется добрых слов, ласки в руках хозяев, пропадут и исчезнут лакомые косточки. Будет существовать только печаль и боль. Последнее живёт и не умирает никогда. Опустившийся хвостик замер. Она только наблюдает, как отдаляется хозяйка, идёт вверх по ступеням навстречу свету, без сомнений, позволит ей уйти.
– Ну что ты стоишь? Идём, – протянула очень печально девочка, вновь развернувшись к своему питомцу. Нахмурила брови, зажмурила глазки, пытаясь сымитировать неземную печаль. Не раз прибегала к этому трюку, когда учила Изабеллу командам. В этот раз тревожное выражение получилось особенно искренне. Где-то там недалеко настоящая слеза.