Джексон подходит ближе, встает коленями на скамью и располагается между моих ног. Я вздрагиваю, когда мягкая, но твердая головка его члена касается моих губ.
— Вставь его, — требую я, подаваясь бедрами вперед и обхватывая его шею руками.
Я придвигаюсь к нему вплотную, так что его дыхание сталкивается с моим, лаская мои горящие половые губы.
Джексон усмехается, его полный вожделения взгляд скользит по моему лицу.
— Нет, пожалуйста?
Я впиваюсь ногтями в его спину, останавливаясь только тогда, когда он шипит.
— Ты не заботишься о любезностях, — говорю я на выдохе, проводя языком по его губам.
Он улыбается и пытается поймать зубами следующую фразу.
— Может быть, хоть раз я хочу услышать от тебя «пожалуйста».
Кончики его пальцев едва заметно танцуют по моей чувствительной плоти, пронзая меня до самой глубины души.
— Пожалуйста, — шепчу я, целуя его в горло. — Пожалуйста, трахни меня.
Он прижимается ко мне сильнее, но не входит. Дразнит, черт подери...
— Я хочу большего, — говорит он, прижимаясь сильнее, но не давая того, чего я хочу, чего жажду.
Я хихикаю.
— Я тоже.
Вскинув бровь и ленивой улыбнувшись, он просовывает руку между нашими телами и прижимает палец прямо к моему чувствительному месту. Его твердые кончики пальцев обводят меня с более мягким нажимом, и покалывания, возникающие от его прикосновений, становятся все более интенсивными. Джексон касается моих губ своими, но я едва ли могу назвать это поцелуем.
— Пожалуйста, — пытаюсь я снова, разжимая челюсть, чтобы продвинуться вперед и поймать его губы. Я прикусываю губу и впиваюсь когтями снова. Он шипит, и его пальцы полностью проскальзывают по моей внешней стороне, прежде чем погрузиться глубоко в мою киску.
— Черт!
Я отпускаю его губы и вжимаюсь лбом в его шею, не в силах оторвать ногти от его кожи, пока он снова и снова вводит в меня свои пальцы. Ощущения приятные — просто охренительные, — но сегодня вечером мне уже хватило его пальцев и языка. Я хочу чего-то более толстого, более веселого. Поэтому провожу пальцами по его спине и по задней стороне шеи, а затем сжимаю волосы, сильнее прижимаясь к его лбу. Катастрофическая смесь возбуждения, разочарования и любви переполняет меня, и я не в силах отфильтровать их, пока его умелые пальцы творят свою магию.
— Чего ты хочешь, детка? — спрашивает он, его темные глаза пылают. — Скажи мне.
— Войди в меня, Джексон, или убирайся к чертовой матери. — Его улыбка широкая и озорная, все его возбуждение светится насквозь.
— Ты хочешь, чтобы я был в тебе? — спрашивает он. Я знаю, что это не потому, что он меня не услышал. Он дразнит, чтобы заставить сказать ему, как сильно я его хочу. Я уже здесь, распростертая на туалетном столике, с его пальцами внутри меня. Не похоже, что у меня еще осталось достоинство, которое можно потерять.
Я киваю.
— Немедленно.
Он вытаскивает пальцы, и наши глаза не отрываются друг от друга, пока он проводит ими по моему клитору, заставляя вздрагивать. Внезапная тишина омрачается лишь невыносимым звуком моего тяжелого дыхания. Мои мышцы дрожат, когда кончики его пальцев пробегают по животу, между грудей, по горлу и, наконец, порхают по моим губам. Его взгляд падает на мои губы, когда он раздвигает их влажными пальцами. Я смотрю на его лицо, удивляясь тому, как он, красив и как доволен этим моментом. Мой собственный вкус щекочет мне язык, когда кончик его указательного пальца погружается в мой рот.
Под языком скапливается слюна, и я втягиваю его палец внутрь.
— Тебе нравится твой вкус? — он наклоняется ближе, его взгляд не отрывается от моего рта. Я отпускаю его палец, и он снова проводит пальцем по моей нижней губе.
— Мне нравится твой вкус.
Он погружает два пальца в мой рот и делает рывок вперед, добавляя свой язык. Мой рот полон, но я хочу еще. Я задыхаюсь, когда его пальцы вынимаются из моего рта, и он сжимает руки на моих бедрах.
Он грубо дергает меня, и мои бедра выскальзывают из-под Джексона, останавливаясь только тогда, когда моя киска снова оказывается вровень с его членом. Я чувствую, как он пульсирует рядом со мной, его длина напрягается.
— Как ты хочешь?
Мое сердце замирает, переполненное возбуждением.
— Только так, как ты умеешь это делать.
Губы Джексона дрогнули в уголке.
— Ты уверена, что справишься с этим?
Я слышу его снисходительность и игнорирую ее. Джексон бывал у меня и в худшем виде. Меня связывали, шлепали, прикладывали лед и жгли горячим воском.
Меня хлестали, душили, давали пощечины и кусали. Я даже позволила ему засунуть его себе в задницу, ради всего святого. Все, что Джексон бросал в меня, я принимала как гребаный чемпион, чтобы помочь ему справиться с его собственными гребаными проблемами, так что грубый секс на столе будет просто прогулкой по парку.
— Я могу справиться со всем, что ты в меня бросишь. Ты же знаешь.
Конечно, это не совсем правда. Я не могу справиться с его эмоциональными играми. Если бы я сказала, что они меня не трогают, это была бы откровенная ложь. Джексон тоже это знает, но не пытается поправить. А потом, сам того не замечая, его губы прижимаются к моим, и он заставляет мой рот открыться. От его поцелуя у меня голова идет кругом, высасывая из мозга все рациональные мысли. От одной мысли о том, что он во мне голый, без тонкого латексного презерватива, заставляет меня течь по столу. У меня никогда такого не было, но я мечтала миллион раз. Я принимаю свои таблетки неукоснительно. Вероятность того, что этот единственный раз испортит мне всю оставшуюся жизнь, ничтожно мала. Если уж рисковать, то с кем, как не с любимым человеком? Да, я была бы последней, кто давал бы советы подросткам на уроках сексуального воспитания.
Я чувствую, как он в последний раз проводит рукой по моим складкам, прежде чем решительно кладет руку на мое бедро. Я едва успеваю осознать, как он входит в мое тело, все происходит так быстро.
Первый толчок удовольствия, когда он растягивает меня, захватывает мой позвоночник, и все мое тело напрягается от этого ощущения. Я слышу, как он мрачно посмеивается, когда медленно выходит из меня, оставляя только головку. Дрожь заставляет мои бедра дрожать, когда я крепко сжимаю его, достаточно крепко, чтобы он выругался под нос и почувствовал, как пульсирует во мне раз или два.
— Еще. — Я резко выдыхаю, раздвигая ноги шире. — Еще.
Он рукой сжимает мое бедро и снова делает толчок. Когда его бедра врезаются в мои, воздух вырывается из моих легких, и я резко вдыхаю воздух через открытый рот. Чертов ад. На этот раз он не выходит. Вместо этого он перекладывает руку с моего бедра на горло, крепко удерживая меня. Его глаза, ставшие еще темнее, сужаются, смотря на мое лицо. Все следы его юмора и задиристости исчезли.
Все, чего он сейчас хочет, — это трахаться так, словно даже не знает моего имени.
Он двигает бедрами, и я стону, сглатывая обильную слюну, которая сразу после этого скапливается у меня во рту. Он чувствуется потрясающе. Толстый и твердый, чисто животный секс. Он опускает свой частично открытый рот к моему, но не позволяет поцеловать его.
Я хочу, хочу так чертовски сильно, но знаю, как это происходит. Он поцелует меня, когда будет готов. Я ухмыляюсь. У него нет правил насчет ласк. Я высовываю язык и провожу им по его нижней губе. Трепет разгорается в моей душе, когда он вздрагивает и стонет, ненадолго закрывая глаза.
Я так возбуждена, что чувствую, как моя киска течет по нему, отчаянно сжимая его пульсирующую длину. Мой бесценный туалетный столик, о котором я раньше беспокоилась, что он будет залит его кровью, со всей силы врезается в стену, и я знаю, что в любой момент зеркало разлетится вдребезги и осыплет нас обоих стеклом. Но мне все равно. Я в бреду, полностью одержимая тем, как он трахает меня, поднимаясь с каждым толчком все выше и выше. Я уже почти на грани экстаза, когда он опускает голову и проводит языком по моей челюсти и шее. Когда он всасывает сосок в свой горячий, влажный рот, я готова умолять его жениться на мне. Никто никогда не баловал меня таким вниманием, когда дело доходило до секса, но Джексон делает это.