Наклоняюсь вперед и захлопываю крышку ноутбука. Я подумываю позвонить Оливии раньше, но быстро передумываю. В том, что я сделала прошлой ночью, признаюсь за считанные секунды. Ей даже не придется спрашивать. Я не уверена, что смогу выдержать ее лекции сегодня. Мне и так плохо, а кроме того, не всегда приятно видеть такую идеальную пару, когда твои собственные отношения рушатся, не успев начаться.
Может быть, дело во мне. Ведь это не в первый раз. Понимаю, я слишком зациклена на себе.
Одному Богу известно, сколько раз я это слышала. Люди говорят мне, что я ненормальная, как будто для меня это новость, но дело в том, что я точно знаю, кто я, и меня не волнует, что я не являюсь чьей-то любимой и неповторимой. Я такая, какая есть, и не собираюсь меняться. Я без умолку болтаю, не умею хранить секреты и слишком злоупотребляю алкоголем — или раньше злоупотребляла. С каких пор это считается преступлением? Почему я не могу жить по своим собственным стандартам, а не по чужим? Мне комфортно в своей шкуре, и мне не нужно никого впечатлять. Большинство людей следуют правилам, которые устанавливает для них общество, как Оливия. Скажите, что вообще значит «хорошо»? Это субъективно. То, что хорошо для меня, плохо для всех остальных. Никто не понимает, что я просто хочу жить. Хочу приключений, секса на одну ночь с горячими парнями и никаких обязательств. Я хочу жить. Несмотря на то, что Оливия категорически не согласна, Джексон дает мне это. Он прокладывает свой собственный путь из света и тьмы, подчиняя его своим желаниям. Он — свет, который наполняет меня, он — тьма, которая пробуждает меня, и он — жизнь, которой я так отчаянно жажду. Он умен и хитер, скрывая в глубине души свою настоящую сущность. Он впился в меня своими клыками, и я не могу их вырвать, видит Бог, я пыталась. Он вреден для меня. Он опасен для себя... бомба замедленного действия, у которой осталось всего несколько секунд, и, хотя я умоляю его об этом каждую ночь, но не вижу счастливого конца нашей истории. Пока мой поток сознания погружается в печальное осознание того, что происходит каждый день, я отчетливо слышу звук закрывающейся двери тяжелого грузовика. Закрытие — это преуменьшение, полагаю. Скорее, это был хлопок, а я знаю только одного человека, который захлопывает двери своей машины. Меня охватывает ужас, который нередко возникает, когда он рядом. Я осторожно поднимаюсь с кресла, как будто малейший звук может предупредить его о моем присутствии. Не хочу, чтобы он знал, что я дома, и определенно не хочу впускать его, особенно после прошлой ночи.
Прошлая ночь для меня — это все. Больше нет «нас», и я больше не пытаюсь что-то вернуть. Все, что мне нужно сделать, — это отрезать его от себя. Тогда и только тогда я смогу двигаться вперед.
Я подпрыгиваю, когда его тяжелый кулак ударяется о входную дверь. Сердце бешено колотится, не переставая биться о ребра. Я приподнимаюсь на цыпочки, пытаясь сделать свои шаги почти бесшумными.
Если я не буду обращать на него внимания, возможно, он уйдет. Несмотря на это, я на цыпочках выхожу из кабинета и направляюсь по широкому коридору к входной двери.
— Селена! — кричит он. — Я знаю, что ты дома. — Я замираю на месте и напрягаю слух, чтобы прислушаться. — Мне нужна твоя помощь... — он бьет кулаками по двери сильнее, чем в прошлый раз. — Селена!
Его голос звучит по-другому — скорее панически, чем агрессивно, и мое сердце грозит выпрыгнуть из груди. Оно умоляет меня открыть дверь, но я не собираюсь снова идти по этому пути. Ни за что на свете.
Он стучит в дверь снова и снова — все сильнее и сильнее. Сильнее и сильнее. Я закрываю уши руками, желая, чтобы он ушел, но он не делает этого. А становится все громче, все отчаяннее, пока у меня не заканчивается терпение. Я мчусь вперед, топая ногами, как расстроенный ребенок.
Кем он себя возомнил, что стучится в мою дверь, словно у него есть на это чертово право?
Стук не прекращается, и я с силой топаю ногами, пока несусь к входной двери. Я открываю ее.
— Что ты... — я едва успеваю заметить его обеспокоенное выражение лица, как он большими руками обхватывает меня и прижимает к себе. От удивления я отшатываюсь назад, и его тяжелое тело следует за мной, отталкивая меня назад, пока я не оказываюсь зажатой между ним и стеной. Его отчетливый запах — манящий дезодорант, смешанный с потом, — заполняет мои чувства и затмевает все настолько, что у меня замирает сердце.
— Джексон? — его хватка крепкая и полная эмоций — ничего подобного я от него раньше не видела. Он не отходит от меня, уткнувшись лицом в мою шею и запутавшись в моих волосах. Куча вопросов одолевают разум: что случилось? Что его так напугало?
А потом у меня сводит желудок.
— Что-то с Сетом?
Он качает головой, и я понимаю, что этот жест должен был унять неприятное беспокойство в моем желудке, но становится только хуже. Подсознательно осматриваю комнату в поисках ключей от машины.
— Что-то с Оливией? — задыхаюсь я. — Или Хлоей?
Он снова качает головой. Я сдерживаю слезы, которые грозят пролиться при мысли о том, что что-то плохое случилось с самыми важными людьми в моей жизни, и тяжело сглатываю от нового предположения. Может быть, дело в другой женщине?
Ревнивая дрожь пронзает мой желудок, но я игнорирую ее. Он теперь здесь, со мной, и все, что произошло, должно быть, не прошло даром.
— Хочешь поговорить об этом? — спрашиваю я, наконец позволяя своим рукам обхватить его крупную фигуру. Он не двигается — даже не качает головой.
Под моими руками его тело дрожит, и я прижимаю его ближе. Его колени слабеют, и вес его тяжелого тела утягивает меня вниз. Мы скользим по стене, пока моя обтянутая джинсами задница не ударяется о твердый кафель. Господи. Что бы ни случилось, это напугало его, и то, что происходит дальше, — это то, что я никогда не думала увидеть.
Джексон плачет.
Как маленький, испуганный мальчик... он действительно плачет.
Глава 5
Селена
Слегка зевнув, я открываю глаза и вытягиваю ноги, стараясь хорошенько потянуться, чтобы получить максимальное облегчение. Мне всегда нравилась моя кровать. Представляю, каково это — спать на облачке. Стоп. Почему я в своей кровати? Моргнув глазами, чтобы прогнать сон, я опускаю взгляд вниз. Я в одежде... что редкость после общения с Джексоном. Я оглядываю комнату в поисках парня, но его нигде нет.
— Джексон? — зову и жду ответа.
Ничего.
Сползаю с кровати на дрожащих, уставших ногах. Помню, как держала его в своих объятиях, пока он плакал. Казалось, часами.
Я выглядываю в окно своей спальни. Солнце низко в небе, отбрасывая темные полуденные тени на мою комнату. Неужели мы проспали весь день? Прохожу босиком по полу в ванную и заглядываю внутрь.
Никого.
Мой телефон все ещё в переднем кармане, поэтому я достаю его и провожу пальцем по экрану.
На панели уведомлений вверху загорается символ одного текстового сообщения, и я открываю его.
Прости, Селена. За все.
В конце текста светится символ сердца. Смотрю на него, гадая, что могло так внезапно изменить его. Я прислоняюсь к дверному косяку ванной и стучу телефоном по бедру. Выхода нет.
Он должен поговорить со мной и объяснить, что сегодня произошло. Я не дам ему другого выхода.