Хочу уловить каждую реакцию и запомнить каждое слово. О отношениях можно многое сказать по тому, как ваша девушка реагирует, когда вы говорите ей, что любите ее.
Когда я говорил это, в Амелии появлялось самодовольство, словно она имела право на мою любовь.
Мне нужно увидеть в ярком свете, что Селена будет другой, что она оценит, когда эти три заветных слова, наконец, сорвутся с моих губ. Прошлая ночь стала для меня доказательством того, что я наконец-то могу отпустить свое прошлое. И знаю, что теперь у меня есть человек, который готов мне помочь и поддержит меня, несмотря ни на что. После всего, через что мы прошли, я знаю, что могу доверять Селене больше, чем когда-либо доверял Амелии, и это все, о чем можно просить.
Еще один сильный удар раздается надо мной, и пыль оседает на моей потной коже. Я провожу предплечьем по лбу и морщусь, когда рука касается брови. Она все еще болит. Рана закрыта, но уязвима, и не нужно много усилий, чтобы она снова открылась. Я разворачиваю руку и в четвертый раз пытаюсь забинтовать рану.
Когда я сжимаю ткань в ладони и перекидываю хвост через руку, дверь с грохотом распахивается и врезается в грязные кирпичи. Я останавливаюсь и смотрю, ожидая увидеть изуродованное тело, сваленное в кучу на полу, но вместо этого вижу бесстрастное лицо Сета, который заглядывает через дверь и обнаруживает меня на другом конце комнаты. На моем лице появляется широкая улыбка. Я так и не получил от него ответа. Поэтому решил, что Оливия не выпустила его посмотреть на мой бой. Она всегда была странной, когда дело доходило до драк, как маленькая испуганная мышка.
— Напомни мне позвонить доктору и сделать прививку от гепатита, когда мы выберемся отсюда, — комментирует Дэррил, входя в комнату. — Здесь полный отстой.
Он морщится, оглядывая комнату, каждую лужицу свежей и засохшей крови, а затем его взгляд останавливается на мне.
— Ты хочешь умереть? — спрашивает он, засовывая руки в карманы своих черных брюк. Я оглядываю его с ног до головы, обращая внимание на оранжевое поло и белую бейсболку. — И посмотрите на этот порез на брови. Что с тобой не так?
Я закатываю глаза.
— Спасибо, что пришел, Дэррил.
— Я не хотел, — говорит он. — Но, когда Сет рассказал мне, что ты делаешь, я должен был увидеть все сам.
Если Сет думает, что Дэррил отговорит меня от этого, то он ошибается.
После долгого, пристального взгляда Сет, наконец, заставляет себя войти в комнату. Он осматривает все вокруг, анализируя каждую балку, зарешеченное окно и тусклую лампочку в комнате. Остановившись рядом с Дэррилом, он плотно скрещивает руки на груди, красная рубашка обтягивает его бицепсы.
— Кажется, умереть в этом месте — почётно, — говорит Сет Дэррилу, прежде чем останавливает на мне взгляд своих темно-карих глаз.
Я пожимаю плечами. Никогда не боялся смерти. Много раз был только рад. Черт, в тот или иной момент, я даже умолял о ней.
— Умереть, делая то, что любишь, стоит того.
— Не могу с этим не согласиться, — говорит Дэррил, подходя ближе. Он протягивает руку, и я, встав, принимаю ее.
Крепко хлопнув меня по плечу, он быстро обнимает меня, а затем отпускает.
— Все будет хорошо, пока ты защищаешь эту бровь. Один удар — и эта малышка начнет снова кровоточить. — Он делает паузу и внимательно осматривает мой порез. — Удивительно, что он вообще держится. Кто, черт возьми, собрал его обратно с помощью швов «бабочка»? Чтобы рана зажила гладко, ее нужно правильно зашить иголкой и ниткой.
Я убираю его руку и сажусь обратно на свой ветхий табурет.
— У меня не было времени ехать в скорую.
— Не было времени или боялся? — поддразнивает Сет, и я бросаю на него колкий взгляд.
Он знает о моем страхе больниц и игл. Даже когда наступает время делать татуировку, я не могу смотреть, как мастер настраивает пистолет. От этого меня бросает в нервный пот. Если повезет, то обычно удается избежать наказания за то, что я пьян во время нанесения татуировки. Такое делать не желательно, но попробуйте меня остановить. Алкоголь не уменьшает боль, но придает уверенности в себе и помогает забыться гораздо быстрее.
— Наверху ставки на тебя высоки.
Не обращая внимания на Сета, я смотрю на Дэррила, приподняв бровь.
— На победу или проигрыш?
— Победу, но они пожалеют об этом, когда увидят твою бровь.
Не моя проблема.
— Что на кону? — что я получу, если выиграю сегодня?
— Семь штук, — вклинивается Сет, и, если не ошибаюсь, кажется, я слышу, что он впечатлен. — Если ты победишь двух парней, которые, якобы, уничтожили всех остальных сегодня вечером, то заберешь домой семь штук.
Легкие деньги. Мой любимый вид заработка. Я слышу далекий, приглушенный рев толпы над потолком, и мои нервы наэлектризованы. Я последний претендент. Хотя и выиграл свой последний бой здесь, я не возвращался, а значит, начинаю все с самых низов. Чтобы занять более высокую позицию, нужно драться каждый раз, когда они проводят подобные мероприятия. Честно говоря, я занимаюсь этим не ради статуса или титула. А ради денег и только. Как только эта мысль ударяет в голову, над нами раздается громкий хлопок, и пыль снова разлетается на наши головы.
Сет и Дэррил смотрят, как она покрывает их одежду.
— Если ты выиграешь сегодня, Джекс, — объявляет Дэррил, оттирая рубашку. — По крайней мере, позволь нам найти для тебя место получше. Эта дыра никуда тебя не приведет.
На самом деле я не думал о том, чтобы драться в другом месте или продолжать в том же духе. Изначально я просто хотел проверить, смогу ли преодолеть свой собственный барьер и справиться с тревогой, которую внушала мне Амелия. Я все еще чувствую ее, отчаянно пытающуюся заявить о себе, но, похоже, у нее не хватает сил пробиться к моему телу или мозгу.
— Хорошо. — Я соглашаюсь, зная, что лучше приглашать Селену на приличные бои, чем в эту промозглую дыру. — Последний бой здесь, в этом аду, а потом мы отправимся в нечто большее и лучшее.
Больше и лучше... эта мысль будоражит меня, наполняет счастьем, которого я не испытывал уже очень давно. Впервые в своей осознанной жизни я смотрю в будущее.
Отчетливое покашливание переключает наше внимание на дверь. Все мое тело замирает, когда взгляд устремляется на голые, гладкие ноги. Я поднимаю взгляд к коленям и подолу облегающего бирюзового платья. Оно не прилегает к бедрам, как вторая кожа, вместо этого легкий ветерок в комнате, создаваемый вентилятором на противоположной стене, обдувает легкую ткань. Платье становится более облегающим, когда доходит до талии, а чуть выше открывается небольшое декольте. Я никогда не видел Селену в свободной одежде. Даже ее спортивные костюмы облегающие. Мой взгляд поднимается к ее шее, и я вижу, как она тяжело сглатывает. Это пробуждает что-то зловещее глубоко внутри, и я напоминаю себе, что Сету и Дэррилу не понравится любое непристойное движение, которое я сделаю по отношению к ней.
Наконец, смотрю на ее лицо и наблюдаю, как ее зеленые глаза нервно мечутся по комнате между нами тремя. Мне нравятся ее волосы, распущенные и заколотые по бокам.
— Здесь пахнет хуже, чем я думала, — заявляет она, сморщив нос и надув свои идеально накрашенные губы. Впервые за все время Селена выглядит — осмелюсь сказать — милой.
— Наверху еще хуже, — отвечает Сет. — Пойдем, Дэррил. Встретим Джексона возле клетки, когда он будет готов.
Он понимающе кивает и лукаво ухмыляется, но я ни за что не буду трахать здесь Селену. Где мне ее уложить? Здесь отвратительно. Сет и Дэррил поворачиваются и направляются к двери, а я на долю секунду опускаю взгляд на свои босые грязные ноги. Когда поднимаю глаза, они уже ушли, оставив нас с Селеной наедине. Я нервничаю, гораздо больше, чем следовало бы. Потому что в глубине души знаю, какую сильную власть Селена имеет надо мной — как легко может уничтожить меня, если только захочет.