— У нас всегда будет история, но даже воспоминания исчезают. Как только я покину эту палату, ты станешь для меня ничем. Угасающим воспоминанием.
Я оборачиваюсь, и с моих плеч словно сваливается груз. Контроль, который она имела надо мной последние несколько лет, исчез, вот так просто, и это чертовски освобождает.
— Джексон! — кричит она мне вслед. — Ты не можешь просто уйти!
Я отмахиваюсь от нее, как от назойливого ребенка, выпрашивающего сладости. У меня есть своя жизнь, и я отказываюсь быть втянутым в ее. Я отдал свою жизнь за нее, а чем она мне отплатила? Абсолютно ничем.
Это моя жизнь, мое время, и я собираюсь отвоевать каждую секунду, которую она у меня украла. Я буду драться, профессионально. Вкладывать в это время, самоотдачу и страсть, как и хотел все эти годы назад.
Вдалеке виднеется выход, и я даю себе тридцать ярдов на размышления и оплакивание своей прежней жизни, потому что, как только переступлю этот порог, я стану новым человеком с новыми целями и приоритетами.
... и я не позволю Амелии попытаться остановить меня.
Глава 14
Селена
Несколько дней спустя….
Мы подъезжаем к тренажерному залу Сета, и я начинаю нервничать. Неразумно так психовать, но это наша первая прогулка после больницы. Большую часть времени мы сидели дома, наслаждаясь обществом друг друга.
Джексон говорит, что это потому, что он устал и хочет расслабиться, но то, что мы делаем, когда остаемся одни, гораздо более утомительно, чем любой вечер свидания.
Я до сих пор поражаюсь его поведению. Что бы ни случилось в больнице, Джексон изменился к лучшему. Он отказывается говорить об этом, но я ему доверяю. К тому же, я не могу спорить, когда он выглядит самым счастливым из всех, кого я когда-либо видела. Ему стало легче. Он практически подпрыгивает на носках, как молодой, взволнованный мальчишка. Это очаровательно, душевно и просто захватывающе. Улыбка меняет его черты и мое тело.
Она освещает меня, как чертова рождественская елка.
Вытащив ключи из замка зажигания, он протягивает руку и открывает бардачок. Вытаскивает небольшой сложенный лист бумаги и держит его в нескольких сантиметрах от моего лица.
— Что это? — спрашиваю я, переводя взгляд на него.
— Наше будущее. Открой. — С любопытством я выхватываю бумагу из его пальцев и разворачиваю ее квадрат за квадратом. Когда она полностью раскрывается передо мной, я не совсем понимаю.
Любительский турнир. MMAC. Контракт. И, черт возьми, сто тысяч долларов.
— Что это?
— Мой следующий ход. Что скажешь?
Я смотрю на него, совершенно потрясенная.
— Ты хочешь попасть в MMAC?
Он кивает.
— Я хочу драться. Мне нужно хотя бы попытаться осуществить свою мечту, пока не стало слишком поздно. — Его взгляд скользит по моему лицу.
— Ты не рада?
О! Я трогаю свою грудь, удивляясь, что он думает, будто я не рада за него.
— Нет, то есть, да, да, я счастлива за тебя. Ты просто застал меня врасплох. Я не ожидала ничего такого грандиозного так скоро.
— Или играй по-крупному, или убирайся к чертовой матери, так?
Я фыркаю.
— Ты имеешь в виду: «Делай или проваливай»?
Он пожимает плечами, ухмыляясь.
— Та же фигня.
Конечно, так и есть. Я обдумываю идею последовать за Джексоном, пока он дерется. Люблю путешествовать... и не отказалась бы испытать Вегас еще раз. В прошлый раз мы сами испортили себе впечатление.
— Я всегда хотела стать трофейной женой, — говорю я ему и хихикаю.
Он смеется и забирает бумагу из моих рук.
— Что же, теперь у тебя есть шанс. Что скажешь? — я смотрю в его сияющие зеленые глаза. Как я могу ему отказать? Кто в здравом уме захочет ему отказать? Он просит меня стать частью его жизни, а это все, чего я когда-либо хотела — влиться в кого-то, куда-то. Это то, что нам всем нужно: кто-то, кто может любить нас в лучшие времена и терпеть в худшие, кто-то, кто может сказать нам, как сильно мы их бесим, и как сильно они любят, когда мы это делаем, — и все это в течение одной минуты. Это несложно.
— Я в деле. — На его лице расплывается улыбка, и он отстегивает свой ремень безопасности, затем мой.
— Будет весело. Я все продумал.
— Правда, да?
Он кивает и открывает дверь.
— О, да. — Я терпеливо жду с глупой улыбкой на лице, пока он обходит машину, чтобы открыть мою дверь. Я широко ухмыляюсь. Джексон никогда раньше не открывал мне дверь. Мне нравится этот новый человек.
— Я собираюсь поручить Сету тренировать меня частным образом, а Дэррилу сопровождать меня на всех мероприятиях, поскольку Сет пожизненно заблокирован за нарушение контрактов.
— Отличный план, — поддразниваю я. — Какова твоя конечная цель?
— Моя конечная цель?
— Ммм. — Я просовываю свою руку в его, и мы пересекаем парковку и идем к входной двери.
— Тебе нужна конечная цель, чтобы стремиться к ней. — Джексон размышляет о бесконечных возможностях, прежде чем его лицо озаряет идея.
— Надрать задницу Дону ради Сета и стать чемпионом мира — не слишком много?
Отлично. Мне нравится надежный план с небольшой местью.
— Ни в коем случае.
Он подхватывает меня под руку, и я смеюсь, когда он наносит четыре быстрых поцелуя на мою голову.
— Тогда это моя конечная цель.
— Привет, ребята! — мы с Джексоном поворачиваем головы в сторону голоса Оливии и замираем, увидев Амелию, прогуливающуюся рядом с ней. Этого, блядь, не может быть. Я осматриваю ее, начиная с черных кроссовок и тонких леггинсов длиной три четверти и заканчивая обтягивающей майкой. Особый интерес у меня вызывают две белые повязки Nike, охватывающие ее запястья. Шлюха, ищущая внимания. Уф. Даже в потрясающем платье и симпатичных туфлях я ее ненавижу.
— Ищете Сета? — спрашивает Оливия, а затем внимательно переводит взгляд между нами, смущаясь. — Все в порядке?
— Тебе здесь не рады, — огрызаюсь я.
Я делаю шаг вперед, но сверхчеловеческая сила Джексона прижимает меня к его боку, и как бы я ни сопротивлялась, освободиться не удается.
— Селена? — вздыхает Оливия, трогая Амелию за руку. — Что с тобой?
Амелия почти не беспокоится обо мне, а следовало бы. Я надрала больше задниц, чем пальцев на руках, и с удовольствием добавлю ее в этот список.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Джексон, его голос — идеальный пример спокойствия и собранности. — Кажется, я просил тебя не вмешиваться в мою жизнь, Амелия.
— Амелия? — Оливия хмурится, а через секунду ее брови разглаживаются, и она смотрит на меня, ее глаза расширяются, и она готова извиниться. — Эта Амелия? О, черт.
Джексон бросает на меня короткий нетерпеливый взгляд. Я рассказала Оливии об Амелии, хотя мне было строго-настрого приказано этого не делать. В кои-то веки именно она не может держать язык за зубами.
— Я купила дом в Портленде, — заявляет Амелия, сдерживая гордую улыбку на красных губах. — Теперь это мой спортзал, так что, думаю, мы еще увидимся.
Она окидывает Джексона оценивающим взглядом, после чего проносится мимо него и выходит за дверь.
Когда она исчезает из виду, Джексон отпускает меня, и я поглаживаю его плечи.
— Ух, эта женщина — чертов таракан, клянусь.
— Мне так жаль, — извиняется Оливия, поглаживая мою руку. — Я не знала, что она — это она.
Я пожимаю плечами.
— Все в порядке. Это не твоя вина.
Как она могла узнать? Я же не показывала ей фото. У этой чудачки даже нет Facebook.
Я смотрю на Джексона, чье некогда счастливое, новое лицо теперь омрачено стрессом и «историей».
Если Амелия хочет войны, она ее получит. Она сошла с ума, если думает, что я буду сидеть сложа руки и позволю ей манипулировать своим возвращением в жизнь Джексона. Запомните мои слова и держите пятки, я не люблю, когда другие женщины прикасаются к моим вещам.
Продолжение следует...