И только Траффорд танцевал, опьяненный настоящим восторгом, ибо он сумел занять место позади Сандры Ди. Ее густые волосы, светлые с земляничным оттенком, прыгали перед его лицом, а сквозь тонкую ткань хлопкового платья он осязал ее талию. Ему казалось, что он никогда в жизни не испытывал ничего более волнующего. Вот это тело, которое она прячет от целого мира — и все же он почти что прикасается к нему. То, что принадлежит только ей, отделено от него лишь тоненькой преградой из горячей влажной материи. Он держал в своих руках живой, дышащий секрет; он касался ее интимных частей, потому что все ее части были интимными. Это было потрясающе — ровно тот самый уровень близости, который порождал глубочайшее эротическое наслаждение. Чуть ближе — и аромат тайны развеется, но ведь именно тайна и делала эту девушку такой непобедимо прекрасной.
Когда танец кончился, Сандра Ди отправилась на свое место, даже не обернувшись, чтобы заговорить с ним или хотя бы просто улыбнуться. Но Траффорд не обиделся: он обожал ее тайну. Он любил в ней все, о чем не знал. Ища взглядом свободный стул, он искренне верил в то, что, если бы она сейчас подошла к нему и предложила вместе отлучиться в кладовку или в уборную, как порой делали их коллеги, он бы ее отверг. Реальный половой акт не мог соперничать с секретом, который он был волен лелеять в своей душе и о котором она ничего не знала. По эротичности живая плоть не шла ни в какое сравнение с той, которая существовала только в его воображении, нетронутая и неведомая.
17
— Как насчет перекусить? — спросил Траффорд.
Кассий поднял глаза, и Траффорд улыбнулся. Целое утро он ждал этой минуты с алчным нетерпением, несмотря на опасность, которой был чреват предстоящий разговор. Их привычный офис вдруг превратился для Траффорда в хранилище секретов, захватывающе интересное место, где находились только три человека: он сам, Кассий и Сандра Ди. Все прочие, с точки зрения Траффорда, были не более реальными, чем мечущиеся на экранах перед ними герои компьютерных игр, которые помогали им скоротать долгие и бессмысленные рабочие часы.
— С удовольствием, — ответил Кассий.
— Слава Любви, — сказал Траффорд.
— Аллилуйя, — с готовностью подтвердил Кассий.
Теперь пришел черед Траффорда выбирать ресторан, и он пригласил Кассия в "Макдоналдс".
— Мы что-нибудь отмечаем? — осведомился Кассий.
"Макдоналдс" была самой старой и почтенной из многочисленных сетей общественного питания с отделениями во всех торговых пассажах и крупных универмагах. Основанная еще до Потопа, она функционировала и сейчас, в эпоху Истинной Веры, чем могли похвастаться очень немногие компании. Поэтому она обладала в глазах публики особым благородным шармом и стояла на голову выше конкурентов. Здесь не разрешалось обнажаться полностью, и лучшего, более аристократического места для того, чтобы отпраздновать крестины, солнцестояние или свадьбу, было не найти во всем городе.
— Да. Да, мы кое-что отмечаем, — ответил Траффорд, когда они везли свои маленькие тележки с едой к только что освободившемуся столику. —Сегодня я начинаю сопротивляться Храму.
— Чудесно, — обронил Кассий, принимаясь за очистку столика от стандартного мусора: объедков, пустых картонок и сопливых салфеток. — И как же вы собираетесь осуществить это благородное намерение? — спросил он в своей обычной манере, словно наставник бойцов кунфу из популярной видеоигры, хотя Траффорд и сомневался, что он перенял этот стиль поведения именно оттуда.
— Я хочу последовать вашему совету, — сказал Траффорд.
Он произнес это внятно и громко, с чувством внутреннего облегчения. Еще один секрет, еще один акт неповиновения, на сей раз такой, который может отнять у Храма очередную плененную им душу.
Выражение лица Кассия не изменилось. По-прежнему улыбаясь, он раскрыл принесенные картонки с едой и откусил от гамбургера. Это на мгновение согнало улыбку с его губ, но он тут же приклеил ее обратно и стер с подбородка липкий сладкий майонез.
— А ваша жена согласна? — спросил он, прежде чем пробормотать себе под нос: — Идиоты, они даже в майонез напихали сахару.
— Нет, Чантория мне запретила, — с вызовом ответил Траффорд. — Но я все равно на это пойду.
— Если нас поймают, вас закидают камнями или сожгут, — сказал Кассий. — Впрочем, вы и сами знаете.
— Я потерял ребенка. Больнее этого уже ничего быть не может.
— Легко сказать, но представьте себе, как языки пламени лижут вам ноги. Если под пыткой вы получите шанс спастись, принеся в жертву то, что любите, разве вы от него откажетесь?