— То есть... мы еще встретимся? — запнувшись, проговорил он.
— Да, — ответила она. — Я не против. Мне было интересно, а у меня в жизни не так уж много интересного. Ты был прав: воображать — это действительно здорово.
Они посидели молча в медленно дрейфующей лодке. В магазинчике у причала Сандра Ди запаслась пивом, и хотя оно давно уже нагрелось, они выпили его с удовольствием, а потом слушали, как о борта плещется вода, и смотрели, как солнце садится за печные трубы.
— А твоя жена, с которой ты разводишься, не будет волноваться, что тебя нет? — спросила Сандра Ди. — Может, надо было ей позвонить?
— Меня часто не бывает дома. Она привыкла. К тому же теперь она у нас знаменитость, так что у нее и без меня хлопот полон рот. Женщины ходят к ней, просто чтобы подержать на руках нашу дочку: надеются, что и им передастся благословение Любви.
— Она, наверное, рада.
— Она в восторге. А мне жалко на них смотреть. Дуры суеверные.
Сандра Ди беспокойно оглянулась вокруг: даже людям, признавшимся друг другу в своей склонности к уединению, не стоило вести такие рискованные разговоры.
— Поосторожнее, Траффорд, — сказала она. — Следи за своим языком.
— Мне все равно. Что думаю, то и говорю. Они безмозглые курицы, которые верят во все подряд.
— А ты не веришь, что твоего ребенка спасло божественное вмешательство?
— На земле много миллионов детей. За границей, в Другом Мире, их умирает еще больше, чем в правоверных странах. Разве может Бог, каким бы он ни был, следить за судьбой каждого из них в отдельности? Да и зачем ему это? Убить большинство и при этом спасти одного ради какой-то загадочной цели? Это противоречит логике.
— Тогда как ты объясняешь то, что она пережила эпидемию кори?
Прежде чем ответить, Траффорд поразмыслил над ее вопросом.
— Я не хочу тебе говорить, — сказал он наконец.
— Опять секрет?
— Да.
— Понятно, — сказала она и тут же добавила будничным тоном: — Значит, ты сделал ей прививку.
Траффорд опешил. Теперь настала его очередь пугливо озираться по сторонам.
— Я... я не хочу ставить тебя под угрозу, обсуждая с тобой подобные вещи, — быстро промолвил он.
— Не волнуйся, — сказала она, — я тебя не выдам.
И вновь между ними наступило молчание, но теперь это было молчание друзей. Общие секреты, да еще такие опасные, волей-неволей связали их друг с другом.
— Раскрой мне еще один, — спустя некоторое время сказала Сандра Ди.
— Секрет?
— Да. Ты наверняка знаешь что-нибудь по-настоящему увлекательное.
Траффорд понял, что более удобного момента ему может и не представиться.
— Ладно, раскрою.
— Только хороший.
— Очень хороший.
Сандра Ди ждала, пока Траффорд размышлял, как бы получше сформулировать то, что хотел сказать ей уже давно, с того самого физиприса, когда на нее напала Принцесса Любомила.
— У меня есть ключ от двери, — медленно произнес он. — Двери в иной мир. В иную вселенную. Даже в тысячу вселенных.
— Ого, — сказала она. — Вот уж секрет так секрет.
— Я могу войти в эту дверь и оставить позади этот отвратительный город, в котором мы живем. В любой момент я могу сделать несуществующими и Принцессу Любомилу, и модератора нашего домашнего чата, и все эти бесконечные толпы потеющих, жующих, рыгающих хамов и дураков. Я могу выключить новости и рекламу, могу избавиться от всех этих мерзопакостных любимцев публики и ведущих реалити-шоу, могу убрать с глаз долой все голые тела, совокупляющиеся на каждом экране, на каждой стене. Могу забыть о бомбах и о войнах, которые ведутся ради сохранения мира, Храма и глупых, противоестественных Законов Уэмбли. Я могу сбежать от всего этого. Вот он, мой секрет. Вот что я могу сделать, Сандра Ди. В моей власти заставить все это исчезнуть.
— Скажи мне как, — жадно откликнулась она. — Я хочу знать.
— Что ж, — ответил Траффорд, — минуту назад ты сама сказала, что воображать — это здорово.
— И?
— Это и есть ключ. Спастись от творения человеческих рук, которое мы называем реальностью, можно с помощью разума и воображения. Я открыл... книги.