На этом везение Нифти кончилось. Из-за введенного осадного положения все обычные полеты были временно отменены.
Вездесущие космические полицейские в символических белых шлемах и белых перчатках перехватили Гифта сразу же, как только он вылез из челнока. Они тщательно проверили его документы, хотя положение выздоравливающего позволяло Нифти свободно путешествовать даже в условиях осадного положения. Их не интересовало, как он здесь оказался. Полицейские его не знали; они обращались с ним так же, как с любым человеком в военной форме, — а таких в толпе было немало. То был результат введения осадного положения. Чтобы избежать лишних хлопот, многие военные путешествовали в гражданской одежде, но если ты летишь на армейском транспорте, тут без формы не обойтись.
Этот транспортный спутник был одним из многих ему подобных и вращался по полярной орбите в нескольких тысячах кликов над планетой, главным образом над ее водной поверхностью. Войдя в главный зал ожидания, Гифт очутился в гулком пещерообразном помещении размерами с футбольное поле. Его окружали сотни людей, также ожидавших отправки на Землю или пересадки на рейс в каком-нибудь другом направлении. Казалось, именно в момент введения ограничений на перемещение всех в «домашних мирах» обуяла охота к перемене мест.
Никакого военного челнока в ближайшие часы не ожидалось, а следующий по расписанию корабль (где, кстати, могло не хватить мест для всех желающих) должен был сесть очень далеко от его дома. Понадобилось бы пользоваться наземным транспортом и флаером. На адмиральский челнок Гифта не пригласили. Оставалось только гадать, где бы он оказался, если бы это случилось.
Гифт, державший свою единственную сумку в правой руке, повернулся спиной к двери, сделал несколько шагов по залу и тут же оказался у иллюминатора.
Казалось, отсюда до Земли было рукой подать. Ее громада была окутана защитными полями серовато-коричневого цвета — обычного цвета земли, воды и невидимого воздуха.
В первый раз за несколько лет, прошедших с его последнего отпуска, Гифт смотрел на Землю с такого близкого расстояния. Зрелище произвело на него странное впечатление. Эта хмурая пелена напоминала промышленный смог какого-нибудь из прошлых тысячелетий. Впрочем, он знал, что это не так.
Где-то в толпе заплакал уставший ребенок; ему тут же ответил другой. Этот звук прорезал гул голосов многих людей, негромко переговаривавшихся друг с другом. Но большинство ожидали молча. Некоторые о чем-то думали, другие читали, третьи дремали или следили за новостями на расставленных повсюду экранах.
Чувство облегчения, неожиданно охватившее Гифта, когда табло возвестило, что задержка предстоит долгая, помогло Нифти понять, до какой степени ему не хочется домой. Вспомнив о том, какой притягательной казалась эта мысль всего несколько дней назад, в госпитале, он сообразил, что ему хотелось вернуться в свое детство, а вовсе не домой.
Мысль была не слишком приятная.
Он медленно шел через толпу, неся в правой руке скромную дорожную сумку, — новые пальцы левой руки пока не внушали Нифти доверия. Левая рука была уже сильной, но пока он недостаточно владел ею, да и осязание восстановилось еще не полностью. Интересно, быстро ли будут расти искусственные ногти, рассеянно подумал Гифт. Говорили ли ему об этом в госпитале? Если и говорили, то он напрочь об этом забыл. На него и так вывалили массу информации. Для проверки он взвесил сумку на левой руке. Казалось, она работала нормально.
Гифт жил отдельно от родителей лет с пятнадцати. Примерно в то же время отец с матерью разошлись, хотя жили друг от друга сравнительно недалеко. Нифти не слышал о них, сколько? Стандартный год? Больше? Он так и не смог вспомнить.
Вновь добравшись до знакомого иллюминатора, Нифти понял, что не знает, живы ли его отец с матерью вообще.
Кроме того, Гифту не хотелось сталкиваться с некоторыми людьми, которых он неизбежно встретил бы у родителей. Это были люди, близко знавшие Траскелука и других коллег по кораблю. Стоило попасться этим людям на глаза, как они — одни с горя, другие по незнанию — стали бы задавать единственному выжившему щекотливые вопросы.
Рассеянно слоняясь по залу, Гифт внезапно очнулся в хвосте очереди за билетами на челнок. Наверно, он сделал это машинально, просто потому, что не мог придумать, чем себя занять.
Он резко отступил в сторону и пошел через толпу, сам не зная куда и чувствуя себя попавшим в ловушку.