Продолжил изучение, будто и не прерывался.
Я не была уверена, почему позволила этому случиться. Точно не потому, что хотела его. Не потому, что давно ни с кем не спала и решила воспользоваться случаем. И даже не потому, что не имела другого выбора. Возможно, мне все-таки было интересно, какого это – ну, с пришельцем. Я знала, что жить мне осталось недолго. Возможно, я хотела попробовать что-то… не то чтобы новое, скорее экстремальное. Раньше, когда болезнь давала о себе знать не чаще раза в месяц, я любила кататься на лыжах на сложных трассах. Покупала абонементы и летала по стране и за ее пределами, наслаждаясь горным воздухом, ветром, скрипом снега и непередаваемым чувством полета. Свободы. Уже после, когда пришлось убрать лыжи и забыть о спусках, я многое перепробовала – прыжки с парашюта, банджи-джампинг, рафтинг, дайвинг с акулами, – всё, чтобы прочувствовать ценность жизни и забыть об утекающем сквозь пальцы времени.
Секс с бистом вполне вписывался в ряд безумных вещей, которые нужно успеть до своей смерти.
Я могла поклясться, что для него это в новинку. Он действовал, как по методичке. Основательно, неторопливо. За окном занимался рассвет, очерчивая вокруг него ореол. Теперь я четко видела его лицо, сосредоточенное, почти напряженное. Видела тело, наполовину прикрытое защитной броней. Видела крупный член – действительно крупный, и нам обоим понадобилось время, чтобы найти удобное положение, хотя я к тому моменту уже достаточно расслабилась и была готова. В свете солнца я отчетливо заметила, как исказились его черты, когда он оказался внутри. Но даже пропусти я это, невозможно было не уловить, как изменились его движения, растерявшие медлительность и точность. Он на пробу качнул бедрами, и я подчинилась, обвивая его поясницу ногами. Бист стиснул зубы, застонал и сорвался в рваный ритм, тяжело дыша и вбиваясь до основания. Мне не было больно, только неприятно в самом начале, и, поскольку мое участие полностью исключалось – он контролировал движения, – я только обхватила его плечи для удобства.
Скоро всё было кончено.
Он рухнул рядом, пряча лицо и пачкая простыни спермой и кровью. На спине открылась рана: неудивительно, что бист вел себя так аккуратно – боялся разбередить ее. И всё-таки сорвался.
Я поднялась: частично он кончил в меня, так что не мешало помыться. Благо с этим проблемы не было, и помимо бани во дворе в доме был душ. Избавившись от следов близости, я вернулась в спальню и нашла биста в том же положении. Он либо спал, либо потерял сознание. Так или иначе, на мое приближение он не отреагировал, как и на укол снотворного.
Через два часа его забрали в лабораторию.
И больше я его не видела.
***
Следующее обследование пришлось на декабрь. По прогнозам врачей, это будет последний новый год в моей жизни. Погода радовала морозами и снегопадами – не всех, но я приветствовала холод. Хотелось запомнить зиму именно такой, какой она должна быть.
– Алина Игоревна? – осторожно позвал меня лечащий врач. Голос звучал как-то странно, и сердце ёкнуло от дурного предчувствия. – Присядьте, пожалуйста.
Новости были… ошеломительные. Я не вспомнила слова сильнее, но будь оно, использовала бы. Я вышла на улицу, позабыв про припаркованную на подземном этаже машину, пытаясь разобраться, что шокировало меня больше, беременность или стремительно уменьшающаяся опухоль. Она, внезапно ставшая операбельной, была причиной долгих уговоров избавиться от плода во избежание осложнений и срочно ложиться под нож. Мой отказ не просто удивил доктора – заставил сомневаться в моем благоразумии.
Он же не знал, что причина изменений вовсе не чудо, а инопланетный ребенок.
Я рассмеялась в голос, обращая на себя внимание случайных прохожих. Вороненков бился над физиологией биста с октября, честно выискивая средство вылечить меня, а достаточно было немного спермы. Вряд ли я когда-либо кому-либо расскажу об этом.
Наверное, не стоило так рано радоваться и начинать строить планы на внезапно появившееся будущее. Опухоль уменьшилась, но не исчезла вовсе, и я понятия не имела, какие сложности могут возникнуть в связи с вынашиванием такого ребенка. Но в эту секунду мне хотелось верить, что все трудности позади, и мои усилия наконец окупились.
Я буду жить. Буду жить!..
***
Он очнулся на обочине дороги. Легкие адаптировались к атмосфере этой планеты, но чистый кислород организм пока отвергал, чем и воспользовались люди. Пока он восстанавливался, пребывал в полузабытье, но даже так он различил ее имя в разговоре водителя по телефону.
Алина. Так ее звали.
Мать его ребенка.
Он утвердился на ногах, огляделся и поднял лежащий рядом сверток. В нем была одежда, деньги и записка. Никто не учил его читать, но он научился угадывать смысл слов, пока смотрел новости с бегущей строкой. Он понял примерный смысл текста. Впрочем, записка не отличалась большим объемом.