Мне навстречу шли люди, мимо бежали собаки, в воздухе летали птицы, а я все смотрела и смотрела, ловя характерные запахи и дивясь произведениям своей действительности.
На одной из многолюдных улиц нам встретилась нищенка, протягивающая за милостыней руку. Я радостно подошла к женщине, поместила ей в ладонь монету и, случайно коснувшись ее запястья, перенеслась в мир тьмы, боли и беспорядочно шныряющих взад-вперед тварей с искаженными человеческими лицами. Отпрянув, я поспешила удалиться от источника уничтожающих эмоций.
Возвратившись домой, я сразу легла спать. Встреча с убогой заставила размышлять о собственном внутреннем мире, который я не могла разглядеть при помощи очков. Наверняка, мой рассудок также кишел мрачными монстрами, порожденными глубоким чувством безысходности. Жизнь страшила меня такой, какая она есть, и я понимала, что нужно что-то менять.
На следующий день я с Нагиром направилась в парк Семпионе. Это было изумительное место. Казалось, что здесь сосредоточилось все вселенское благолепие. Деревья, пруды, рыбы, черепахи, цветочные клумбы, счастливая молодежь дышали жизнью и свободой. Нагулявшись, я села на скамейку и растворилась в райском упоении. Как хорошо…
Внезапно я услышала неподалеку детский плачь и направила взгляд Нагира в нужную сторону. У пруда стояла девочка лет шести с маленьким ведерком воды. Ее силуэт был объят страхом одиночества. Нагир точно угадывал человеческие переживания, поэтому повел меня на подмогу ребенку. Видимо, она заблудилась. Я успокоила малышку, а Нагир без труда поймал обонянием нужный запах и устремился по тропинке в строну леса. Я уже где-то чувствовала этот серо-голубой аромат, но никак не могла вспомнить, где. Через мгновение девочка засмеялась и с криком «мамочка» подбежала к рыдающей на скамейке женщине в солнцезащитных очках и с тростью. Теперь я поняла, что мне показалось знакомым. Слепые тоже имеют свой запах. Вдоволь насладившись неиссякаемым потоком благодарности осчастливленной матери, я пошла домой.
Чувство одиночества, которое растревожило ребенка было таким родным и понятным, что я вспомнила своих родителей. Так начала воскресать мысль их увидеть. Я поняла, что имею потребность в постижении того, что было доселе не доступно моему разуму, поэтому интуиция манила меня в дом детских грез и наивной беспечности, будто намекая на незавершенность былого.
Я избегала родителей со дня свадьбы и лишь изредка учтиво поддерживала пустые телефонные разговоры с матерью. А год назад Франко сказал, что у меня родился братик, после чего связь с родителями прервалась.
Утром я надела очки и решительно направилась с Нагиром к родному дому. Немного волнуясь, я постучала в дверь, которую через мгновение отворила сгорбленная старуха.
– Моя Мария, доченька!
Матери было не более пятидесяти, а передо мной, стояла пепельно-серая, пропитанная горьким ароматом хлопотных будней девяностолетняя бабушка. Она крепко обняла меня и пригласила на кухню. Я последовала за объятым поволокой ветхих запахов силуэтом.
– Мама, можно я пройду в свою комнату? – спросила я на полпути.
– Конечно, солнышко. Она до сих пор пустует. Там все также, как до твоего переезда.
Родители жили в небольшой трехкомнатной квартире, и моя комната располагалась в самом конце длинного коридора. Знакомый с детства скрип половой доски, шершавые стены вели меня обратно в прошлое.
В моей комнате действительно было все по-прежнему – пусто и тесно. На стенах не висели фотографии, шторы были завешаны, никаких зеркал, картин, ничего того, что радовало бы глаз. На столе одиноко лежала книга для слепых «Психология веры». Я осмотрелась и уже собиралась уходить, как в углу показался тусклый свет с пыльным запахом истории. Там на полу стоял огромный семейный фотоальбом с крупной надписью «Мария». Как я могла его не заметить?
Я с интересом открыла первый разворот, на котором располагались фотографии моего детства. Тут мне всего месяца три, вот – чуть больше, а здесь мы всей семьей празднуем мою первую годовщину. Но самым поразительным было то, что на каждой фотографии подле меня виднелся туманный силуэт пожилой женщины, ласково глядевшей на меня бесцветными глазами. Мне стало не по себе, и я закрыла книгу, и тут же из нее выпал маленький круглый предмет. Это было кольцо, украшенное по окружности цветочными узорами и изумрудными вкраплениями. От него исходил нежно-серебристый запах покоя и защищенности. На внутренней стороне кольца сверкала гравировка «Марии от бабушки». Я знала, что бабушка умерла в день моего рождения, но перед смертью сказала моему отцу, что будет вечно заботиться обо мне. Я поместила кольцо в карман и поспешила на кухню.