— Для тебя я всегда дома. Мне бы не забыть ключ тебе сделать, чтобы ты мог прийти… — приговаривал Горячев, разминая плечи. Богданов улыбался.
— Где ты, там и дом, Антон. Хочешь, буду ездить сюда. Хочешь, поедем ко мне. Я все равно приду к тебе, Горячев.
— Тогда я заеду к тебе после работы. Поужинаем вместе. А потом заберу тебя с собой.
Антон опустил руки, а затем первым, уже окончательно, упал на подушки. Наконец он зевнул, признавая тяжесть врачебной работы. Лев ощутил, насколько глубокую нежность Горячев в нем будит в такие моменты и, повернувшись на бок, подмял Антона под себя; приткнувшись теснее, с удовольствием смежил веки. Ночь несла с собой прохладу и обещание, что завтрашний день не будет легче сегодняшнего. Но Богданов обрел тайное знание — нашел причину и цель. Нашел свою силу.
Комментарий к XXX
ДА, МЫ ОПЯТЬ ЗАДЕРЖАЛИ ГЛАВУ. Без паники! Это время мы потратили на кое-что, что в обозримом будущем вы также сможете прочитать или даже увидеть - если подписаны на паблик, конечно (повод это сделать, если еще не).
Следубщая глава - планово на следующей неделе.
========== XXXI ==========
8-21.05. Две недели войны
Неделя стартовала для Богданова бодро. Каждый новый день приносил с собой новые, еще более извращенные проблемы. Валентин смеялся из динамика телефона, иногда названивая Богданову, но в какой-то момент Лев просто перестал поднимать трубку. К концу недели почти все резервы Багратионовского извращенного ума были вскрыты: весь состав начальников среднего звена — за редким исключением — оказался подставными птицами. Первыми с тонущего корабля побежали крысы, а за ними начали напряженно подпрыгивать на стульях и простые работяги с семьями и кредитами в попытках подыскивать варианты. Лев балансировал между удержанием лояльности покупателей к продукции и работников к работодателю, но с каждым днем это выходило все сложнее. Лихо выкручивая душу народной любви, которую дарила Алена и ее блогерская элита да Горячев с новой маркетинговой стратегией, Богдановы могли сохранять позиции и прибыль даже в рамках откровенно неблагоприятной ситуации. Лев признавался себе только в зеркале, насколько тяжело давалось ему смотреть, как болеет и умирает от лихорадки собственное детище, как тяжело вздымаются прокуренные легкие ранее самого экологически чистого производства на национальном косметическом рынке, как захлебывается кровью Nature’s Touch. У Богданова сердце сжималось от этого зрелища, мерещились бульканье и гул в канализации, но душу да чувства надежно хранил и врачевал на исходе каждого божьего дня Горячев.
Елена боролась разъяренной львицей, вскрывая острым словом сердца оставшихся верными людей. Она подчиняла и направляла, стучала кулаком по столу и руководила, как того требовали обстоятельства — жестко и хлестко. Платить Богдановы продолжали хорошо, говорили складно — и люди верили. Верили, получая под конец второй недели почти все новые и новые сообщения о том, что очередной отдел получил удар под дых, поставка не пришла, производство приостановилось, очередной подрядчик отказался от сотрудничества без видимой причины, а точка реализации была прикрыта невидимой рукой. В конце концов, Богданов заключил выгодное сотрудничество все с теми же блогерами, встав на скользкий путь распространения товара исключительно на онлайн-площадках. Продажи, конечно, упали. Но Богдановы боролись, и это начало давать результаты. Они держались на плаву и даже умудрились нанять рекомендованных Лехой и Владом людей, чтобы закрыть образовавшиеся в коллективе дыры. Nature’s Touch на костылях, со шрамами, перебинтованная продолжала стоять даже под острыми зубами конкурентов Льва, которые в тот же миг обратили все свои взгляды в сторону ранее сильного противника. Бизнес куда хуже законов природы: здесь тебе никто не даст никакой гарантии, что правила не изменятся в самый неподходящий момент. Но одно из них работало всегда — слабого бьют.
22.05. Понедельник. В шутку
Звонок с незнакомого номера заставил Богдановых вздрогнуть. Ответить все же пришлось, но худшие опасения оправдались.
«Левушка! — шипел Валентин придавленной ботинком гадюкой. — Что-то не понимаю, почему ты перестал мне отвечать».
— Не о чем нам с тобой разговаривать, — отрезал Лев под одобрение Елены. — Все обсудили. Ты гадишь. Я — вычищаю. Сомневаюсь, что я смог бы так, если бы все мои поступки контролировались тобой. Как-то логически нескладно выходит, а?
Лев отчетливо услышал, как скрипнули зубы на том конце звонка. Богданов хотел было уже закончить неудавшуюся беседу, как смешки болотным бульканьем разорвали монотонный шелест в динамике телефона.
«Разжирел ты на вольных хлебах, Богданов. Разжирел и стал наглым, борзым. Весь в меня, — усмехнулся Валентин. — Удивительно легко ты держишься. Знаешь, вынужден предположить, что бью не в то место. Не здесь твое сердце… А я удивлен. Думал, деньги — наше все. А тут вот оно как вышло…»
Звонок прервался. Лев посмотрел на Елену, которая только неуверенно пожала плечами, скрестив руки на груди.
— Не надо было его дразнить, Лев, — вздохнула она. — Все равно что на костер дуть, чтобы затушить…
— Нет разницы, когда горит нефтяная лужа. Здесь все равно.
День, однако, прошел куда спокойнее предыдущих. На несколько минут Лев даже почувствовал, как Багратионов отпустил его горло, но вместе с тем ощущение тревоги слабее не стало. Казалось, что теперь происходящее — это лишь оттяжка перед новым внезапный ударом. Крупным козырем на поле, который вдруг выпадает из руки противника после того, как партия сыграна почти целиком.
Несколько раз Лев списывался с Антоном, но в ответ получал только поцелуи на расстоянии и сообщения о том, что все хорошо. «Еду сдавать проект. =)» — писал Горячев и признавался в любви на самые разные лады. И только в обед вдруг начал отвечать меньше. Реже. Потом, прочитав сообщения, на час замолчал совсем. Лев ощутил легкую паранойю, но гнал от себя черные мысли и все оправдывал Антона занятостью, но сердце стучало не на месте. Богданов стал звонить. И только на третий подряд звонок Антон откликнулся. На заднем плане стоял городской шум.
— Да… Прости, я живой, просто не мог ответить, — прокричал Антон в трубку. Интонации его были тяжелоразличимы, но что-то слышалось в них Горячеву совершенно несвойственное. Плохо (по меркам Богданова) замаскированная под безмятежность паника. Лев выдохнул и решил, что вечером спросит все досконально.
Антон сдался уже на пороге квартиры. Едва открыв дверь, он встретил Льва дерганой улыбкой, поприветствовал, раздраженно потирая запястья. Сдержанности ему хватило ровно до накрытого в комнате за мягкими пуфами стола.
— Меня завернули с моим контрактом. На финишной, — выпалил Горячев, когда Лев уселся. Антон медленно дошел до своего «уголка злости», как он пару раз называл спортивную зону с боксерской грушей. За все время знакомства Богданов ни разу не видел, чтобы любимые руки не были сбиты тренировками ударов, но со временем научился различать уровень напряжения Антона по тому, насколько. Если костяшки были красными и шероховатыми — значит, все шло своим чередом. Но если были стерты до болячек, как сегодня, как, в сущности, почти целый месяц — дела шли худо.
— Обидно, — кривился Богданов, перебирая в голове варианты возникшей проблемы. Горячев был талантливым человеком. Настолько, что Лев вполне мог его причислить к породе людей, у которых всегда все получается. — А причина?
— Я не знаю, — вздохнул Антон и положил ладонь на кожу спортивного снаряда. — Там бред какой-то. Я почти закончил свою работу на того заказчика, сегодня должен был сдать последние тексты, отчет… Сперва мне сказали, что я слил сроки, что мы договаривались раньше, что из-за этого у них проблемы. Я помню, что нет. Но, блядь… Я не знаю. Может, это было в то время, когда я помогал вам. Там были несколько неадекватных дней на неделях, может, я не помню сообщения или почту не проверил. Но я проверял. Никаких предупреждений, в первоначальном плане все как было, я посмотрел еще раз. В общем они все равно в процессе стали переваливать на плохое качество работы, на то, что мой формат их не устраивает, что я не воспринимаю замечаний, всякое такое дерьмо. Некомпетентность… И знаешь, чем аргументировали под конец? — Горячев зло усмехнулся и, отойдя на шаг, сжал руку в кулак. — Что, вообще-то, именно после моей работы твоя фирма потеряла в рейтинге. И они боятся, что им я тоже загублю продажи, поэтому они не станут ничего принимать. Типа не гожусь я для такой серьезной работы. Вот мне заплатили аванс, а из остатка зарплаты нахер вычли неустойку и уволили с жалобным письмом в адрес агентства. У меня никогда такого не было, Лев… Пизда, завтра начальство будет ебать мозги…