Антон вздохнул. Из него вырвался этот сумбурный бессвязный поток чего-то, что он годами не выпускал наружу, не позволяя отравлять свою легкую и быструю жизнь. Пробежавшись взглядом по сообщению, он едва ли сам себя понял — хотел было удалить написанное, но тут же телефон соскользнул в руках, и палец ненароком впечатался в кнопку отправки. А хозяйка — она ждала. Конечно, сразу сообщение увидела. Горячеву стало досадно.
«Я полную чушь говорю, наверное. =)) — добавил он. — Сейчас самое время сбежать от меня в объятия футуристов со словами „ты тоже вешаешь на меня какую-то херню“, да? Сегодня я бы тебя в этом понял.. =))»
«Нет, все верно. Беда у тебя одна в этот раз, Антон. Здесь тебе некем очаровываться, к сожалению или к счастью. Но в остальном все верно. Видишь, свой собственный алгоритм со мной поправишь! Потому и называется — терапия. Очень полезно для здоровья, а, казалось бы, всего лишь какая-то форма секса.) А у тебя все будет хорошо. Найдешь хорошую девушку по своим запросам, будете друг друга узнавать. Ты, наверное, ни разу не доходил до момента, когда помимо явной тяги и совместимости в этом деле появляется еще и симпатия, и чувства, и уже полное ощущение тела партнера? Это настоящее волшебство, не от мира сего. Так что… Могу успокоить тем, что от меня почти все уходили к постоянной паре)))».
«Не… Была симпатия как-то. Ну, мне так казалось. Но это все совсем давно и тухло было. Единственное мое достижение — это девушка-друг. И то, не лично мое. Прикинь, меня бабы бесят, а эту малую люблю… =)) Но это потому что она меня хорошо отбрила, когда я был неправ. Я ее просто уважаю. Елену вашу… тоже готов уважать. На удивление. Хотя сначала ее дешево воспринял. Но мы с ней, кажется, совсем друг друга не понимаем. Потому что когда я с ней по-хорошему захотел — она тоже сбежала. Может, хоть ты мне объяснишь, что у вас в голове? Потому что я понимаю только, как косметику вам продавать».
«То есть чтобы тебе понравиться, тебя бить надо? Я запомню! Что в голове? Как и у всех: мысли, комплексы, травмы, зависть, чувства, эмоции, желания и надежды. Ничего особенного. Елена — сложная личность, но, по моим наблюдениям, к тебе относится достаточно ровно. Даже хорошо, просто ей сложно выражать свои чувства правильно, впрочем, как и тебе. А почему сбежала, когда ты с ней по-хорошему… Может, потому что ты транслируешь образ мужика-мудака и твое „хорошее“ не воспринимается положительно?) Я бы тоже комплимент от мужлана отсортировал бы в категорию „издевки“. Особенно если бы эта похвала относилась к каким-то таким аспектам моей личности, в которых я чувствую себя не очень уверенно)» — ответила хозяйка. Но сразу начала писать снова, спеша исправить оплошность:
«Отсортировала. Ой) А женщины чувствуют себя неуверенно куда чаще чем мужчины в нашем самом сложном из миров) Вот что хочу добавить».
Антон снова перевернулся на другой бок. Значит, Елена чувствовала себя настолько неуверенно? Из-за внешности или в том, как рассказать историю компании? Если первое — тогда Горячев мог исправить ситуацию. Со вторым проблем, в общем, тоже не было: на то он и работал в сфере PR, чтобы из неловких презентаций формировать убедительные рассказы, которые потом и СМИ могут без изменений опубликовать. Однако Богданова в его голове все равно никак не представала неуверенной в себе девицей — как она его прижала на собеседовании, до сих пор было обидно…
«Ладно, я попробую над этим поработать. =)) К тому, что ко мне относятся как к мудаку, я привык, но если это мешает работе — уже непорядок. Может, ты мне даже подскажешь, что она любит, о, спасительница? =)
А бить себя я тебе и так разрешил еще в самом начале. =) Да и вообще привык к тому, что меня мутузят. Это разряжает. =)) Поскольку 24/7 трахаться все равно никак не получится, приходится искать другие способы реализации энергии. Я вот борьбой занимаюсь, даже в соревнованиях участвовал. Ну и просто боксирую понемногу, когда нет под рукой второго потного мужика, которого можно обжимать на ринге… =DDD».
«Любит? Когда с ней общаются на равных, вестимо.) Ну и, конечно, когда признают ее заслуги. Елена очень гордый человек. Или ты о чем-то другом?
Какой ты молодец. Ну, ты действительно невероятно спортивный парень! Очень красивое тело.)»
«Я больше о цветах и конфетах, конечно… Но учту. =)
Я рад, что тебе нравится. =))»
Антон вздохнул. Он вдруг осознал, что ему очень сложно развивать разговор на свободном поле. У него были старые надежные друзья, он легко поддерживал и заводил деловые знакомства, но вот чтобы просто общаться с кем-то новым… Он попросту не пытался очень долгое время. Может, не испытывал нужды — он же довольствовался поверхностным общением. Но здесь он хотел большего. Хотел — и терялся.
«До пятницы еще много времени, — отправил он вслед. — Ты же не будешь против, если на неделе я буду еще тебе писать?»
«Я сугубо положительно к этому отношусь. Буду ждать каждую строчку с замиранием сердца, Антон)».
Антон действительно стал писать. Пока он не приезжал ни в коттедж, ни в офис — обрабатывал все, что смог получить на встрече в понедельник, сразу же связался с Аленой (и привел ее в полный восторг предстоящим проектом), спланировал с ней сюжет для блога… В случае успеха материала им хватило бы на целую серию. Но и утром, и днем, и вечером Антон неизменно писал хозяйке. Он ей, как старой уже знакомой, беззастенчиво рассказывал о повседневных кадрах своей жизни. О том, как пришел в пиар. («Мне всегда удавалось выглядеть лучше, чем есть на самом деле, а еще я легко заражаюсь идеей и, как потом оказалось, неплохо распространяю это и на других; да и писать всегда нравилось, но только что-то такое, практичное и полезное».) О том, как до этого успел побыть моделью. («Снимался для коллекции мужского нижнего белья. Ни на что другое мне артистизма так и не хватило — я вообще не умею никого из себя изображать. =D») И о том, как тяжело было в отношениях, когда они еще складывались. («Мы с ней встречаемся, идем гулять, она — нежничать… А у меня встает каждый раз, когда меня хотя бы целуют. И ничего ты с этим не сделаешь. За извращенца принимали некоторые. Но с кем-то умудрялся и из постели в отношения прыгать. Поначалу весело бывало… А потом устаешь. У них — то месячные, то настроения нет. А я бешеным становлюсь сам, пока их дождешься».) А также о том, как нелегко порой бывает в жизни. («Любые облегающие брюки — это не про меня. А еще ненавижу лето. И знаю тысячу и один способ заправить член так, чтобы если стояк — все равно не очень заметно было…»)
Антон и голосовые писал. Ему оказалось неожиданно приятно простое внимание — он мог говорить о том, что Владу с Лехой и Аленой давно неинтересно, что они и так видели со стороны множество раз и подмечали сами. Но еще более жадно, нежели говорил о себе, Горячев читал. Хозяйка рассказывала что-то поначалу неохотно. Все приходилось из нее вытягивать тисками-вопросами, задавая их иногда по несколько раз, но со временем этот барьер стирался. Горячев узнал, что детство у владелицы самых нежных рук было не самым радужным («Не хуже, чем бывает, но не лучше, чем у многих».), а после сразу о том, что работа и самореализация ей всегда нравились больше, чем построение отношений. Антон читал о том, как сложно ей было однажды в одиночестве («У меня были темные моменты в жизни, я не думаю, что смогла от них оправиться».), как странно общаться было теперь («Я редко иду на сближение, тем более с клиентами».), как патологически она не может довериться людям («Меня предавали даже те, кто не имеет права этого делать перед Создателем, если он есть».). Иногда хозяйка вдруг замолкала на время, словно обдумывая все оговоренное за день, и легко и просто желала сладких снов или доброго утра. Было и так, что они не спускались в дебри и выходило поверхностное, легкое общение, в котором мишурой в шампанском всплывали мелкие привычки, что дарят комфорт («Обожаю чувство увлажненной кожи. Наверное, поэтому работаю в компании, которая ухаживает за ней!)»), намекают на вкусовые предпочтения («Жить не могу без соленого, но к сладкому равнодушна. Кроме засахаренного грейпфрута. Зеленый такой, знаешь? Могу есть тоннами».), раскрывают тревожную натуру их обладательницы («Я приезжаю в компанию раньше всех и уезжаю позже, чтобы встречать как можно меньше людей».), или просто бесконечно милые мелочи, что создавали яркий образ в голове. Антон замечал и то, что хозяйка без его сообщений в сеть не заходила. При таком раскладе можно было надеяться, что Горячев действительно оставался единственным «клиентом». Или единственным, с кем загадочная владелица правого крыла резиденции Nature’s Touch становилась настолько откровенной. В отличие от Антона, хозяйка делиться фотографиями не спешила. Легко было прочитать в редких строках со скобками-улыбками бесконечное смущение тем, как глубоко проник Антон. Скоро пробираться внутрь чужого мира стало все сложнее, и все чаще слышалась тревога и неясный страх перед Горячевым у мучительницы. Но тот не давил. При необходимости он сворачивал с напряженных тем в диалоге с плавностью нового автомобиля и — чаще это происходило ближе к ночи — возвращался к теме, приятной им обоим. В пятницу он попросил всего лишь «чего-то земного и понятного».