— Мне кажется, что там какие-то подковерные интриги ходят. Разберусь, конечно, но просто эти документы не должны были оказаться у меня. Не хочу раньше времени забивать голову, может, это глупая шутка — их сисадмин меня недолюбливает…
Полную историю Антон так и не нашел в себе сил рассказать. По крайней мере, ту часть, которая касалась его личной жизни, выкладывать не хотелось. Но вспомнив время и даты своих визитов на белых листах, Горячев поежился вновь. Да и с досье Богдановых на первый взгляд что-то было нечисто. И все это — на фоне запретно-доверительного общения с хозяйкой…
К счастью, даже урезанная причина волнения Горячева друзей удовлетворила. Тут уже стали восстанавливать боевой дух: Леха жаловался на новых барменов, Алена устроила демонстрацию покупок, обзоры которых обязательно станут темой ее постов, Влад мечтательно затирал про какую-то большую уличную инсталляцию, которую они с командой монтировали к весне… На улице уже стемнело, когда Леха с Аленой начали собираться домой.
— Ты же знаешь, она своими обновками еще должна обложиться и помедитировать в поисках вдохновения, — ухмыльнулся Леха, кивая на Алену. Обнялись, распрощались. Один Влад никуда не спешил — и даже наоборот. Поступило предложение на пятнадцать минут выбежать за крафтовым пивом и остаться на всю ночь. «Тем более у меня и ништячки с собой», — важно добавил Вовин.
Сказано — сделано. Уже через двадцать минут они сидели вдвоем на полу, пили вспотевшее темное пиво с черной этикеткой. В нос бил уютный хмельной запах, а Влад ерошил ворс небольшого ковра пальцами ног.
— Ну как тебе было в прошлый раз? Я про ощущения-то. Попробовал это самое под травку?
— Да никак… — Антон покачал головой. Он нахмурился, вспоминая тот стыдный эпизод. — Типа вообще никак. В прошлый раз все пошло по пизде и я поехал домой. Причем… Даже баба в тот раз не была виновата.
— Да? — Вовин встрепенулся и разлегся на пуфе, заинтересованно подперев голову рукой. — А кто? Просто не понравилось или кто-то перебил настрой?
— Скорее второе… Но… — Антон содрал ногтем край этикетки с бутылки и задумчиво скатал между пальцами. Нет, все же ситуацию он не контролировал. А друзья на то и были нужны, чтобы оценивать уровень происходящего в твоей жизни пиздеца по десятибалльной шкале и предлагать какие-то альтернативные решения. Поддерживать, в конце концов. «К тому же если бы не ты, Вовин…» — Слушай, я тебе сейчас расскажу кое-что, в смысле все как есть, но я хочу, чтобы это пока осталось между нами, ок? Потому что я не хочу гиперопеки Алены, а Лехин вариант сваливать, если жарко — не знаю, что еще он может предложить, — я и сам уже обдумывал. Короче, — ввинтился Горячев в личное пространство Влада прежде, чем тот успел согласиться или отказаться, — знаешь, как я первый раз попал в эту их загородную резиденцию? Я имею в виду, этих, с натурпродуктом?
— Нет. Тебя пригласили? — озадаченно хлебнул пиво Вовин, уже слишком сильно заинтересовавшись. — Как обычно, собеседование?
— Собеседование в понедельник было. А туда я поехал в воскресенье. На твою «психологическую помощь»… В тот же самый дом, — Антону это до сих пор казалось ужасно смешным и тупым одновременно. И как он вообще переступил в первый раз порог ради секса, едва увидев Богданову?
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Да ну?! — Вовин рассмеялся, потом задумался, потом снова заржал, пряча лицо в пуф. Ему, судя по реакции, это казалось нелепым, смешным, но несколько опасным и странным. — И… Кто там этим заведует? Может, они просто помещение в аренду сдают? — предположил самый логичный вариант Влад.
— Я так думал… Но у них никто, кроме замдиректора — из тех, о ком я знаю, — вообще никто не в курсе, что в этом помещении что-то происходит. Все считают, что там ничего нет — а там не ничего, там целая комната с отдельной ванной, понимаешь? И минимум раз в неделю туда ездил я… Это какая-то дикая подпольщина. Но сама хозяйка — ну, я ее так сам для себя называю — как-то сказала, что она работает в компании. То есть в любом случае у них какие-то связки с начальством.
Антон стал выкладывать все по порядку. Сказал, как морозился сначала из-за собственной глупости. И на счет той ночи с Элей, когда ничего не вышло, все карты выложил: мол, на него хозяйка надавила, уходи-не уходи, а сам испугался, что это скажется на работе, и потому психанул перед девушкой. Но чем ближе Антон подбирался к описанию последних событий, тем спокойнее становился, рассказывая про свою невидимую собеседницу.
— Мы с ней переписываемся каждый день. Перед вами стыдно, не смотри на меня так, сам знаю… Но я когда с ней говорю, даже вся эта паранойя насчет их конторы на задний план уходит. Мы ничего такого не касаемся, просто болтаем…
Здесь Горячев тоже ничего не утаил. Улыбаясь, он выкладывал перед Владом ее портрет из увлечений, вкусов и манеры переписки. «Ей, судя по всему, где-то за тридцать, а потому она время от времени меня шпыняет, как пацана, — ухмылялся Антон, поглаживая пальцами края смартфона. — Бесит, но недолго». Даже не следя за собой, восхищался эрудированностью и остроумием. Пытался проводить параллели с сотрудницами Nature’s Touch, про свое неоднозначное общение с Еленой рассказал и про то, что где-то все говорит за нее, а где-то — против… Но рассказ о последнем визите вынудил Антона вернуться и к суровой находке. Мечтательный взгляд вновь сменился напряженным и задумчивым.
— Я бы, правда, может, и бросил бы играть в детектива, гадать и смирился бы со всем, раз у нас контракт и мне ничего не грозит. Но вот только все хорошо — и тут я нахожу в багажнике эти бумажки, — Антон поднялся с места и вытащил из шкафа пакет, а из него и распечатанные листы; нашел сразу страницы с досье на себя. Уже на прежнем месте он стал медленно просматривать их, пытаясь найти больше деталей. — Я не знаю, что это такое, но мне кажется, это не рабочая документация. Тут кто-то фиксирует каждый мой приход, в том числе неофициальный… Да и, вон, с начальством что-то странное. По ним как будто подробное досье пытались составить. А главное — все произошло после ситуации в гараже. Ну, с байком. И с этим… Романом.
Про Романа Горячев тоже рассказал все, что смог. И про странный его телефонный разговор. Вовин мрачнел с каждым словом. Еще сильнее он посмурнел тогда, когда настроение Антона резко становилось положительным и воздушным, а затем, как в американским горках, скатывалось в бездну недоверия и страха. Горячев видел, как у Влада от напряжения и волнения взмок висок. Он молчал какое-то время, разглядывая вместе с Антоном записи и часто потирая затылок. Явно очень тщательно подбирал слова.
— Блин, Антон… Я переживаю, ибо здесь, помимо прочего, есть два хреновых момента. Один немного хреновый, а второй — совсем… Теперь чувствую себя виноватым, что завел тебя в эти лапы. Но я не думал..! — оправдывался Влад, взмахивая одним из листов. — Я не думал, что ты, у кого куча прекрасных девок, о каких я и мечтать не мог, влюбишься в… такое вот. И это первая и не самая хреновая новость.
— Боже, да что вы заладили! — Антон закатил глаза и встряхнул листы, демонстративно за ними прячась. — Я не знаю, что это такое, что ты мне пытаешься впарить теперь. Просто в отличие от всех моих «прекрасных девок» эта — умная, понимающая, не хочет от меня денег и не жалеет времени на то, чтобы меня угомонить. Это факты, а не любовь. Так что переходи к нормальной хреновой новости, убей меня окончательно.
— Это фрик. Это совсем фрик, Антон, откуда ты знаешь, даже… — Влад замолчал, смерив Горяева изучающим взглядом — долгим, с тяжелым осадком вины и отпечатком беспокойства. Редко когда Вовин становился таким. — В общем, это фрик. И мы не знаем, зачем она так вот прячется. Самое лучшее в этом случае — она инвалид… Или какие-то запары со здоровьем физическим или психическим, понимаешь? Где-то посередине хреновометра — какая-то преступная деятельность. И самое хреновое — просто извращенка… Причем последняя. И, может быть, опасная для тебя. А тут еще шпионаж… Я не уверен, что это вообще может тебя касаться, но ты можешь попасть под удар, блин. И заебись, Антон, ты попроще втюриться не мог?! В бабу с клуба! В девушку друга, мать твою, даже это было бы попроще, а!